Зачем нам воображение и как им пользоваться
|
Воображение — это способность представлять то, чего нет. Еще древние мыслители спорили, опасная это способность или жизненно необходимая: она то ли безнадежно искажает реальность, то ли связывает нас с миром и делает возможными воспоминания, планирование, эмпатию. Споры продолжаются — коллективное воображение часто сводит целые группы к набору грубых стереотипов, но оно же позволяет придумать, как в корне переустроить общество. «Нож» разбирается, какие формы принимает человеческое воображение, что влияет на него и как его правильно использовать. |
На минуту вообразите себе мир через 50 лет. Как вы это делаете — видите картинки, строите логические цепочки или ощущаете настоящий страх в своем теле? Или, может быть, чувствуете раздражение, потому что окружающие и так говорят о будущем и все его версии похожи друг на друга? Насколько то, что возникло в вашем воображении, похоже на эти привычные версии — и на настоящее? А на ваш прошлый опыт? Это одна из главных проблем в изучении воображения: оно то ли повторяет уже полученные впечатления и иногда комбинирует их, то ли создает совсем новые образы и реакции. Первым это заметил Кант и предложил различать продуктивное и репродуктивное воображение. |
![]() |
Кант предполагал, что человек способен и на то, и на другое. Но с ним согласны не все. С одной стороны, как вообще возможно получить доступ к тому, чего еще не существовало — разве только благодаря божественному откровению (и поэтому мистические описания всегда сопутствовали рассуждениям о воображении). С другой стороны, отклик, который провоцируется ментальным образом, всегда искажен или трансформирован, то есть он не может полностью совпадать с откликом на физически присутствующий объект. Значит, воображение всегда привносит в реальность что-то новое. |
Философ Дженнифер Анна Госетти-Ференчи в книге «Жизнь воображения» (2018) определяет воображение так: «Способность сознания к представлению, которая позволяет существенно и осмысленно трансформировать то, что уже дано». Чтобы разобраться в этой абстрактной формулировке, разберем те пять режимов воображения, которые выделяет исследовательница: |
1. Внутреннее воображение подразумевает, что объекта или впечатления, которое вы представляете, в данный момент рядом с вами нет. Зато образы, которые возникают в сознании, могут вызывать вполне ощутимые эмоциональные и чувственные реакции. Самый простой пример — детский образ чудовищ под кроватью ночью. |
2. Конкретное воображение: «видение как», эстетическое и символическое восприятие опирается на объект, который действительно присутствует, но позволяет вам нагрузить его дополнительными или даже противоречивыми значениями. Например, в нарисованном треугольнике вы видите гору. |
3. Гипотетическое мышление (мышление против фактов) позволяет нам думать в условном наклонении, создавать концептуальные сценарии, которые отличаются от текущего положения дел. Гипотезы тоже могут сопровождаться чувственными реакциями или сознательными попытками представить свои ощущения, но отправной точкой здесь становится именно какое-то утверждение, вроде «А что, если бы я родилась в XVIII веке?». |
4. Притворство задействует уже не просто реакции, но и физическую активность. Например, когда дети воображают себя привидениями или взрослыми; когда актеры исполняют роли на сцене; даже когда люди обманывают друг друга и стараются быть убедительными. |
5. Творческая способность выражается в создании новых объектов. Главное, чтобы они были оформлены и могли быть выражены: не просто интуиция, которая скользнула в сознании и исчезла, а план из нескольких пунктов, скульптура, мелодия или всё тот же актерский образ. Креативность опирается на все остальные формы воображения, но ведет их к конкретному результату. |
Воображение и эмпатия |
Часто воображение связывают именно с творческой деятельностью — точнее, с искусством или научными открытиями. |
Госетти-Ференчи разбирает, как удачная аналогия между собственным телом в ванне и металлом в воде помогла Архимеду открыть зависимость между массой тела и выталкивающей силой жидкости (по легенде, Архимеду нужно было проверить, из чистого ли золота сделана корона местного правителя). |
Анализируя джазовую импровизацию, исследовательница отмечает, что музыканты всегда создают новые секвенции, используя заранее придуманные паттерны и одновременно реагируя друг на друга прямо во время игры. «Нож» недавно рассказывал о том, как работает воображение в современном танце: хореографы изобретают текучие и постчеловеческие тела, опираясь на разные философские теории. |
Но давайте выясним, как часто и каким образом задействовано воображение не только в науке и искусстве, но и в нашей каждодневной жизни. В этом поможет феноменология — философское направление, которое изучает взаимодействие с миром от первого лица. В основе этой концепции стоит познающий субъект, все переживания которого направлены на некий объект. Но феноменологи предполагают, что субъект воспринимает мир не только из той точки, в которой он или она сейчас находится, но из множества возможных (потенциальных) точек. |
Например, когда вы смотрите на чашку, то видите только одну ее сторону, но одновременно можете в общих чертах представить, как она выглядела бы с других сторон. Так в восприятии возникает цельный объект цилиндрической формы, с ручкой и дном. |
«Потенциальность, конечно, предполагает воплощенного субъекта с каким-то набором навыков: переворачивать вещи или осматривать их, занимать разные позиции, перемещаясь в пространстве, <…> смотреть на вещи под разными углами», — уточняет Госетти-Ференчи, обращаясь к идеям одного из крупнейших феноменологов ХХ века Мориса Мерло-Понти. |
Главный тезис Мерло-Понти состоит в том, что восприятие и воображение укоренены в теле. Когда мы говорим о том, что нужно «посмотреть на ситуацию чужими глазами», то имеем в виду буквально это: чтобы проявить эмпатию, мы как бы занимаем позицию другого в пространстве и по отношению ко всем остальным объектам. |
Когда мы смотрим спектакль, в котором исполнители делают что-то опасное, то одновременно существуем как минимум в двух положениях: в кресле и на сцене, проживая состояния перформеров — пусть ослабленные, но всё равно ощутимые. |
Но где пределы такого воображения? Чьими глазами мы не можем посмотреть на мир? |
Кто страшнее: ягуар или европеец? |
«То, что мы называем кровью, оказывается „пивом“ ягуара», — писал бразильский антрополог Эдуарду Вивейруш де Кастру в книге «Каннибальские метафизики» (2014). |
Как и многие антропологи, он исследовал «другие» культуры, например индейскую, но с необычной целью. Если много лет задачей антропологии было максимально точно описывать «странные» чужие практики, то де Кастру предложил обратиться к амазонским туземцам, чтобы пересмотреть взгляды западной науки на устройство мира. |
Одним из главных открытий Кастру стал межвидовой перспективизм, то есть возможность смотреть на мир не только человеческими глазами, но и глазами ягуара, мертвеца, духа. Кастру вспоминает анекдот, который приводил в своих текстах этнолог Клод Леви-Стросс: открыв Америку, испанцы пытались проверить, есть ли у туземцев душа, а туземцы бросали захватчиков в воду, чтобы узнать, есть ли у них тело — будет ли оно гнить. |
«Европейцы никогда не сомневались в том, что у индейцев есть тело (оно есть и у животных); индейцы никогда не сомневались в том, что у европейцев есть души (они есть и у животных, и у призраков мертвых), — пишет де Кастру. — Животные и другие нелюди, наделенные душой, „видят себя как личности“, и, следовательно, „они и есть личности“ <…> Но то, что именно эти личности видят, и, следовательно, то, чем они в качестве собственно личностей являются, как раз и составляет философскую проблему, которую ставит туземная мысль для себя самой». |
Ближе всего к решению этой проблемы подходят шаманы: во время ритуала они буквально превращаются в животное, существуют в его теле и смотрят его глазами. По мнению Вивейруша де Кастру, перспективизм и шаманизм проявляют принципиальную разницу между познанием в западной и многих незападных культурах: |
«[На Западе] познавать — значит объективировать; уметь отличать в объекте то, что ему внутренне присуще, от того, что принадлежит познающему субъекту и что в таком качестве было спроецировано на объект — неправомерно или неизбежно. <…> Индейский шаманизм вдохновляется противоположным идеалом: познавать — значит персонифицировать, занимать точку зрения того, что должно быть познано». |
Воображение вообще идет рука об руку с объективацией, особенно коллективное воображение, которое выражается в мифах и стереотипах или, точнее, подчиняется им. Это воображение позволяет европейцам, которые никогда не погружались, скажем, в азиатские культуры, на ходу представлять себе благовония, шумные улицы и людей на одно лицо. В воображении возникли и закрепились идеи о женщине-загадке или женщине — любящей матери, и, чтобы вообразить женщину-руководительницу или расчетливую преступницу, нужно постараться. |
Так что Платон был не так уж неправ, когда писал об опасности воображения. |
Взгляд в корень |
И все-таки воображение — это еще и инструмент, который создает лучшее будущее. «Представить себе будущее — значит его изменить», — пишет урбанист-футуролог Дарран Андерсон. Многие его коллеги говорят о радикальном воображении — по определению левого политического стратега Патрика Рейнсборо, это такое воображение, которое залезает в корни системных проблем (radical означает еще и «корневой»). |
Пример радикального воображения — научно-фантастическая литература. К sci-fi часто относятся пренебрежительно, но лучшие образцы жанра несут по-настоящему мощный утопический заряд. Чтобы описать его, исследователь Дарко Сувин ввел понятие новума — это закон, техническое изобретение или изменившееся состояние природы, которое заставляет пересмотреть вообще все принципы, по которым протекает жизнь. |
Сувин назвал научную фантастику литературой когнитивного остранения. |
В отличие от свободного воображения, которое не всегда развивается линейно и логично, sci-fi требует от авторов последовательно разрабатывать новый мир на самых разных уровнях — от материальных инфраструктур до социального устройства. |
Ценность длинных литературных текстов именно в подробности, какой редко удается достичь теориям. |
Но, кроме того, фантасты всегда отталкиваются от текущего момента — остраняют (описывают со стороны) реальность, а значит, критикуют ее. Вот несколько известных примеров, когда научно-фантастическая литература становилась частью, если даже не основой, освободительных движений. |
Американская фантастка Урсула Ле Гуин прославилась феминистскими утопиями. Например, в романе «Левая рука тьмы» населила мир людьми с последовательным гермафродитизмом: пол героев-героинь менялся циклически вместе с позицией планеты, а большую часть времени вообще отсутствовал. В 1969 году карьерные и семейные возможности, которые открывал такой новум для всех, казались почти немыслимыми — хотя феминистская фантастика, пусть и гораздо менее известная, к тому моменту насчитывала уже несколько десятилетий. |
Афрофутуристка Октавия Батлер делала главными героями своих романов чернокожих людей, в то время как белые фантасты об их существовании обычно просто забывали. Одним из лейтмотивов ее, да и всего афрофутуризма было воображение золотого века Африки: одновременно в прошлом, до колонизации, и в будущем, когда расизм будет преодолен. |
В Китае расцвет sci-fi начался на рубеже 2000-х и 2010-х. Правительство стало поддерживать фантастическую литературу, поверив, что с ее помощью натренирует воображение граждан и они смогут не только производить, но и разрабатывать инновационные технологии. Тем временем авторы (самые известные — Хан Сонг, Чэнь Цюфан и Лю Цысинь) маскируют под научную фантастику социальную критику: пишут об обществе всеобщей слежки, которое и так существует в Китае, подчеркивают, как скрытны и непрозрачны властные структуры, а иногда пользуются и совсем конкретными образами — например, описывают «огромное поле мусора» недалеко от Гуанданя, где вырос Чэнь Цюфан и где сейчас работники-мигранты «собственными руками разбирают обломки электронных устройств, плавя металл в огне или растворяя детали в кислоте». |
В общем, фантасты опираются на настоящие проблемы, когда рисуют утопическое (а чаще антиутопическое) будущее. Так же поступают и футурологи, которые занимаются прогнозированием уже не ради искусства, а консультируют крупный бизнес и политические кампании. |
Источник |
При использовании материалов с сайта активная ссылка на него обязательна
|