Игорь Буккер: Некоторые умудряются ловить сигналы из космоса, хотя официально их нет. У нас был в эфире специалист по космическим кораблям, который утверждает, что в Подмосковье нашел обломки корабля пришельцев. И есть люди, которые прислушиваются к его словам. Он, правда, при этом и писатель-фантаст.
— Многие мои знакомые, далекие от астрономии, знающие, что я имею отношение к космосу, уверены, что я что-то знаю, но скрываю. Ответственно говорю, что за всю жизнь не сталкивался с тем, что могло бы дать такую информацию. Есть логичное объяснение: Станислав Лем в одной из книг позиционировал, что цивилизация в какой-то момент меняет себя как биологические объекты. Начинает формировать себе бессмертные тела, а потом вообще обходиться без тел, ограничивающих нас в возможностях.
Потому не исключено, что естественный путь цивилизации вообще кончается в нематериальных формах. И наши попытки найти какие-то следы в принципе бессмысленны. Мы какая-то примитивная ранняя животная форма, живущая в органических телах.
— Я обратился бы тут к истории науки. Она появилась в XVII веке не на пустом месте. Все равно наука сталкивается с каким-то пределом: сначала просто физика, а потом квантовая. И вполне возможно, что через какое-то время появится в науке такое открытие, которое при Ньютоне и Эйнштейне и не снилось. Такой вариант вполне вероятен.
— Да. Говоря о связи с другими цивилизациями, надо понимать, что мы живем в условиях фундаментального ограничения. Это скорость света. Послать послание на сто световых лет — это 200 лет, 10 поколений человеческой жизни, и в чем тогда смысл находки? Мы ей никак не воспользуемся.
Какие-то открытия фундаментальные иной физики, например, скорость движения быстрее скорости света, телепортация какая-нибудь, конечно, катастрофически изменит наши возможности и знания о мире.
— Все равно с толикой пессимизма. Но да, мы не можем о многих сказать. О черных дырах знаем больше, чем об инопланетянах, и тут вопросов тоже много. И среди ваших коллег, наверное, нет единства в этих взглядах?
— Мы знаем простую вещь: в Солнечной системе было девять, сейчас восемь планет, из которых семь — мертвые холодные тела, одна имеет океан. Неважно, есть ли там жизнь, но там есть условия. На экзопланетах мы пока не обнаружили ничего, что было бы похоже. Возможно, уникальной является не жизнь, а такие планеты, как наша. И вопрос: стоит ли вообще кричать об этой великой ценности, посылать точные координаты во все стороны?
Технологическая гипотеза
— Сейчас, наверное, более актуальное в науке — столкновение с кометами, метеоритами, космическими телами, чем поиск инопланетного разума. Так, или я неверно понимаю?
— Вот вы упомянули момент катастрофы. Метеорит — все же случайное явление. Может упасть, может не упасть. Самая же простая версия — катастрофа технологическая.
Наша цивилизация — это очень сложная цепочка технологических решений. Чтобы сделать даже обычную лампочку, нужно огромное количество знаний, технологий. И как только вы по какой-то причине теряете эти знания, на какое-то одно поколение цивилизация вынуждена условно бросить всю технологию, заняться копанием картошки, то эти знания моментально утрачиваются, вы просто скатываетесь в каменный век.
Причиной прерывания технологий может быть что угодно: вирус, глобальная война… Поэтому вероятно, что именно такое происходит с иной цивилизацией. Нет уровня, на котором их можно выявить.
— Пока нам придется вариться, видимо, в собственном соку, да? Несмотря на то, оптимисты мы или пессимисты, будем надеяться, что что-нибудь когда-нибудь обнаружим. Не мы, так другие поколения.
— Это непредсказуемо. Условно, мы сейчас говорим — завтра утром теоретически может что-то спуститься. Может, через 10 лет. Мы можем только ждать. Либо надеяться, что это будет, либо надеяться, что этого не произойдет.
