|
Теология формирует критическое знание
|
|
|
|
Чем опасен закрытый список наук, как работает чувство вины перед Церковью, насколько силен критический потенциал теологии — Indicator.Ru завершает дискуссию об академическом статусе теологии. В начале марта на нашем сайте прошел бурный обмен репликами на тему теологии: каков академический статус этой дисциплины, вредно или полезно ее включение в систему российской науки. Однако многие важные вещи оказались за рамками дискуссии, и мы попросили десять ведущих экспертов (из разных институций и дисциплин) высказаться по «проблеме теологии».
|
 |
|
Алексей Голубев, историк (Хьюстонский университет)
|
|
|
|
Никогда бы не подумал, что буду выступать в поддержку теологии как академической дисциплины. Моя палатка разбита в том лагере, где развеваются флаги Бертрана Рассела и Айзека Азимова. Однако махровый позитивизм противников теологии, который вскрылся в недавних спорах о ее академической институционализации, заставляет меня высказаться как историка, то есть как представителя академической дисциплины, которая, как и теология, работает с текстами и делит с ней определенные принципы и подходы к их интерпретации. Ведь если взять текст Александра Панчина «Пять крестов на могилу теологии» и начать последовательно вбивать эти кресты в тело филологии, истории, философии и прочих дисциплин, которые занимаются анализом текстов и через него формированием знания о культуре и обществе, то в результате мы получим уже не одну могилу, а кладбище.
|
|
|
|
История не занимается «выработкой и систематизацией объективных знаний об окружающем мире» хотя бы в силу того, что она описывает то, что нас больше не окружает. Не занимаются этим и целый ряд других дисциплин, например гендерные исследования или critical race studies — дисциплины, которые изучают, как, в общем-то, малозначимые отличительные признаки разных представителей Homo sapiens (первичные и вторичные половые признаки, цвет кожи, форма черепа и т. д.) переводятся в структуры социального неравенства. Если взять эти две дисциплины, то они не производят «научное» знание (в то время как «объективные» науки биология и физическая антропология внесли неоспоримый вклад в расовую теорию и эксплуатацию женского тела), их цель — критика общественного устройства, и с этой точки зрения их включение в современную академическую среду более чем оправдано. Я считаю, что по тем же самым причинам теология имеет полное право на существование в качестве академической дисциплины, которая формирует критическое знание о своем объекте исследования — корпусе религиозных текстов и практиках их интерпретации.
|
|
|
|
Я не считаю, что нам стоит квалифицировать теологию как форму «научного знания», и в этом отношении я не очень понимаю, зачем Дмитрий Узланер в своих выступлениях употребляет этот термин. Я не вижу для теологии места в Российской академии наук, которая генеалогически укоренена как раз в позитивистской традиции научного знания.
|
|
|
|
Источник
|
