Некоторые методологические вопросы уфологии

Некоторые методологические вопросы уфологии

В.С.Горшков

При рассмотрении методологических вопросов в качестве одного из определяющих факторов выступает специфика объектов исследования, так как для достижения успеха объекты и используемые методы их исследования должны, прежде всего, удовлетворять условию взаимной адекватности. В случае невыполнения этого условия суждения, основанные на результатах таких исследований, будут носить искаженный характер, крайней формой проявления которого является полное отрицание истинной природа изучаемых явлений. Если воспринимать буквально аббревиатуру исторически сложившегося термина "НЛО", то вроде бы вполне достаточным признаком для классификации объектов исследования как уфологических является их непознанность и способность летать. Однако подобная трактовка давно уже не отражает того уровня проблем, которые находятся в центре внимания современной уфологии. Так, например, определение "неопознанный" в отношении этих проблем обладает избыточной общностью, тогда как определение "летающий", напротив, приводит к их необоснованному сужению. В действительности, ядро современных уфологических исследований составляют объекты, в отношении которых предполагается, что они остались неопознанными по вполне определенной причине, а именно: по причине недостаточности уровня знаний современной науки для их уверенной идентификации.

Однако, и сделанного ограничения в отношении "уфологического" истолкования определено "неопознанный" оказывается недостаточно, так как речь идет все же не об одном из новых направления фундаментальных исследований, естественным образом сформировавшемся в недрах официальной науки и выдержанном в ее традициях. Отличительная особенность уфологии, выводящая ее за рамки господствующей научной парадигмы, состоит в том, что она рассматривает мир с позиций неизбежности наличия в нем деятельности неизвестных разумных сил (НРС), частными формами проявления которых служат классические НЛО, положившие в 1947 г. начало современному этапу исследований подобных феноменов.

Изложенная точка зрения на мир не нова и имеет глубокие исторические корни, пронизывающие всю историю человечества. Но возврат к истокам в данном случае нельзя рассматривать с упрощенческих позиций возврата к изжившим себя донаучным представлениям, тем более, если эти истоки находят свое прямое подтверждение в многочисленных свидетельствах современных очевидцев странных событий, в том числе и весьма компетентных в вопросах идентификация. К тому же в ряде случаев эти свидетельства подкреплены фото-, кино- и видеоматериалами, вполне доступными экспертной проверке. В качестве примера можно привести привлекшие всеобщее внимание недавние события в Бельгии, где на участивших свои визиты НЛО в 1990 г. была предпринята заранее спланированная, хотя, судя по публикациям, и безуспешная акция "охоты" с участием ученых, военно-воздушных сил и жандармерии.

Фундаментальные вопросы мироздания, к числу которых относится изучение форм проявления НРС, не могут решаться на основе абсолютизирования даже твердо установленных закономерностей, так как любая закономерность, в свою очередь, должна иметь обоснование в каких-то более общих закономерностях, с позиции которых она выступает как частный случай их проявления, реализующийся лишь при соблюдении соответствующих условий. Цепочка таких последовательных обоснований более частных закономерностей более общими не может закончиться на каком-то этапе, что для формализованных систем нашло отражение в известной теореме Геделя о принципиальной невозможности полной формализации научного знания.

Поясним вышесказанное примером использования специальной теории относительности (СТО) для аргументации якобы непреходящего характера трудностей, возникающих при реализации идеи межзвездных перелетов практически на любом этапе эволюции общества. Напомним, что, согласно этой теории, независимо от полей тяготения существует универсальная максимальная скорость распространения информации любой природы. Математически законченную формулировку СТО приобрела в трудах Минковского, который отразил наличие универсальной скорости в метрике четырехмерного псевдоевклидова пространственно-временного континуума. Не касаясь дискуссий по поводу корректности экспериментальных обоснований СТО, отметим, что эта теория лишь фиксирует в той или иной форме (например, в форме преобразования Лоренца) наличие универсальной скорости, не вдаваясь в анализ причин ее появления и реализации конкретного численного значения. Апелляция же к чисто геометрическим причинам сама по себе ничего, по сути, не проясняет, так как геометрия в конечном итоге также не может рассматриваться априори и в не меньшей степени, чем одна из ее метрических констант, нуждается в своем обосновании.

Важной особенностью СТО является тот факт, что максимальный скоростной инвариант в ней рассматривался не в виде абстрактного предельного значения, недостижимого для любых реальных носителей информации, но предполагалось, что этой скоростью обладает вполне конкретный физический объект - электромагнитная волна в вакууме. С методологической точки зрения, было бы совершенно необъяснимым, особенно при наличии статистического разброса у всех физических величин, существование физически реализуемого, но не подверженного даже флуктуационным превышением скоростного барьера. Если же подобное превышение имеет место, то возникает вопрос о природе сопровождающих его физических эффектов. С позиций современной научной парадигмы, универсальность релятивистских эффектов сродни универсальности эффектов квантовых при наличии между ними самой тесной взаимосвязи. Однако эта взаимосвязь не прослежена до уровня глубоких причинно-следственных обобщений, и в результате синтез имеющихся релятивистской и квантовой теорий не привел к свободному от противоречий формализму. Тем не менее, уже сегодня есть основания предполагать, что освоение технологий локальных квантовых перестроек вещества и поля сможет в будущем снять известные релятивистские ограничения на скорости полета и возможности его технической реализации. Так, например, релятивистская теория электрона, развитая Дираком, привела к странному результату, суть которого состоит в том, что собственные значения оператора скорости свободного электрона всегда равны скорости света. Теоретически это означает, что мгновенная скорость дираковского электрона вообще не может быть досветовой, и тем самым ставятся под сомнение классические представления теории относительности о принципиальной нереализуемости скорости света для частиц с не нулевой массой покоя. Драматизм ситуация несколько сгладила полученная картина сложного движения дираковской частицы, складывающегося из усредненного трансляционного движения, удовлетворяющего релятивистскому соотношению между энергией и импульсом, на которое накладывается колебательное движение с высокой частотой. Хотя наблюдаемые скорости всегда являются именно усредненными по некоторому конечному интервалу времени, теоретический вопрос о мгновенной величине скорости электрона имеет важное значение для понимания природы релятивистских ограничений и остается открытым.

Большой интерес, с точки зрения возможного снятия ограничений по скорости, имеет изучение эффектов, связанных с осевым вращением поступательно движущихся объектов. Известно, что во многих случаях наблюдения HЛO вращались.

Вращение играет доминирующую роль и на уровне микроструктуры вещества, определяя не только его физико-химические свойства, но и самое возможность стабильного существования. Неожиданностью для физики, развиваемой в русле СТО, оказался тот факт, что волновые уравнения для элементарных частиц со спином, превышающим единицу, оставаясь релятивистки инвариантными, тем не менее описывают распространение волн со сверхсветовыми скоростями.

Завершая краткий экскурс в релятивистскую проблематику, остановимся еще на двух аспектах, указывающих на необходимость, по крайней мере, проявления осторожности теми, кто использует ее результаты для обоснования принципиальных трудностей в осуществлении регулярной космической коммуникации на межзвездные расстояния. Под одним из них подразумеваются теоретические представления о наиболее фундаментальной из известных современной науке компонент любой физической среды, называемой физическим вакуумом. Физический вакуум представляет собой низшее энергетическое состояние квантованных полей, заполненное частицами, называемыми виртуальными, находящимися в крайне нестабильных состояниях. Виртуальные частицы, существование которых следует из соотношения неопределенности Гейзенберга, являются неотъемлемым атрибутом современной квантовой теории и рассматриваются в ней в качестве носителей взаимодействий между частицами, находящимися в надвакуумных фазовых состояниях, реализуемых при энергетических возмущениях квантовых полей. Теоретическое рассмотрение фундаментальной космической среды, представленной физическим вакуумом, удивительным образом показало, что дня входящих в ее состав виртуальных частиц релятивистское соотношение между энергией и импульсом не выполняется. Но от свойств этой среды непосредственным образом зависят возможности космической коммуникации, и поэтому любые их отклонения от предписываемых соотношений СТО могут означать наличие новых возможностей при реализации транспортировок на межзвездные расстояния.

Второй упомянутый аспект связан с развиваемыми Уилером, Мизнером и др. геометродинамическими моделями реальности, в основу которых положена идеи общей теории относительности (ОТО), и оперирующими понятиями многосвязного пространства. Эти модели, выдержанные в духе релятивизма, не снимая ограничений, накладываемых СТО в отношении скорости пространственных транспортировок, открывают пути их нейтрализации посредством использования при транспортировках топологических особенностей типа тоннелей в искривленной структуре пространства-времени.

Как уже отмечалось, обращение к СТО имело своей целью на конкретном примере фундаментальной теории, являющейся краеугольным камнем господствующей научной парадигмы, показать, что эволюция этой теории, как и любой другой, происходит в соответствии с диалектическим законом отрицания отрицания. Теоретическое знание, отрицая на определенном этапе наличие каких-то возможностей, по мере своего дальнейшего развития так или иначе приходит и к отрицанию этого отрицания. Таким образом,любые ограничения в отношении возможностей эволюционирующего разума обусловлены лишь конкретной ступенью его развития, но никак не наличием абсолютных природных запретов на реализацию поставленных целей. Очевидно, что по мере накопления знаний сами форма проявления деятельности любого разума могут претерпевать существенные качественные изменения вплоть до отрицания своих прежних форы. В контексте уфологической проблематики вышесказанное означает, что обозначившаяся в последнее время тенденция к отрицанию состоятельности концепции инопланетного происхождения некоторых НРС, принимающих участие в уфологических феноменах, не имеет под собой реальных оснований и также подвержена действию закона отрицания отрицания.

В природе, по-видимому, не только отсутствуют запреты на развитие способов коммуникации, позволяющих преодолевать любые препятствия, возводимые пространственно-временными факторами, но и само многообразие форм НРС может оказаться поистине неисчерпаемым. Тезис о количественной и качественной неисчерпаемости мира равным образом относится и к его разумной составляющей. Законы диалектики, источником которых являются взаимоотношения между бытием как единым целым, внутри которого невозможна никакая количественная и качественная дифференциация на отдельные элементы, в том числе опосредствованная пространственно-временными факторами, и бытием в форме феноменологической множественности, не несут никаких запретов на способы воплощения Единого во множественное (в дальнейшем, с целью устранения необходимости комментариев, понятие МИРОВОГО ЕДИНОГО будет писаться с большой буквы).

Наличие таких запретов фактически означало бы невозможность полного поглощения всех различий на уровне Единого и действие вследствие этого универсальных законов сохранения, детерминирующих способы трансформации Единого в феноменологическую множественность. Но это означало бы и отрицание бытия Единого, понимаемого как снятие всякой количественной и качественной определенности. Между тем понятие о Едином не является лишь абстрактным теоретическим понятием, но само эмпирически воспринимаемое множественное несет на себе следы Единого как следы источника своего существования.

В этой связи прежде всего отметим, что отсутствие количественной и качественной определенности бытия чего-либо означает невозможность его регистрации с помощью приборов из-за отсутствия поддающихся регистрации параметров. Такое бытие можно назвать непроявленным бытием. Проявленное бытие, в силу процессуального характера множественного, невозможно без существования бытия непроявленного, представленного прошлым и будущим, которые не менее реальны, чем настоящее. Само понятие настоящего приобретает смысл только в совокупности с понятиями прошлого и будущего. То же самое можно сказать и о стоящих за этими понятиями реалиях.Прошлое и будущее сосуществуют с настоящим в форме непроявленного бытия, а сам процесс пространственно-временного становления множественного означает бесконечную последовательность переходов между стадиями проявленного и непроявленного бытия.

Предложенное определение специфики предмета уфологии посредством увязывания его с деятельностью НРС, без дальнейшей конкретизации рассматриваемых типов НРС, также может показаться слишком общим, например, и силу охвата им психофизических явлений, традиционно считающихся прерогативой оккультных наук и их современной производной в лице парапсихологии. Но до тех пор, пока отсутствуют теоретически обоснованные критерии дифференциации возможных типов НРС, с указанием практических способов ее проверки в ходе уфологических исследований, дальнейшая конкретизация представляется преждевременной. В принципе, это не должно смущать исследователей, так как отсутствие четко очерченных граней между различными видами исследовательской деятельности носит общий характер и обусловлено как качественной многогранностью любого объекта исследований, так и требованиями взаимной непротиворечивости и согласованности различных методов его исследований. Другими словами, с точки зрения познавательной деятельности, любой объект познания, в том числе имеющий субъективный характер, принципиально междисциплинарен, что, в свою очередь, является отражением положения о единстве мира.

Принятие тезиса о том, что основная особенность уфологических объектов исследования состоит в прямом или косвенном участии в их деятельности НРС, приводит к выводу о необходимости, преимущественной ориентации всей методологов их исследования именно на этот аспект. Довольно часто, особенно со стороны ортодоксальных представителей официальной науки, приходится слышать возражения относительно подобной постановки вопроса, суть которых сводится к тому, что прежде нужно доказать наличие на Земле или в ее окрестностях феноменов с участием НРС, a yж потом заниматься разработкой и использованием методов их исследования. Но что значит "доказать"?

Любое доказательство так или иначе сводится к логическому обоснованию каких-либо положений, с использованием некоторых аргументов (оснований), принимаемых за истинные. Таким образом, проблему доказательства можно условно разбить на две взаимозависимые подпроблемы: убедительности аргументов и строгости логических обоснований. Причем от качества представленной аргументации непосредственно зависят строгость и протяженность цепочки последующих логических построений. Так, например, если в качестве аргументов при доказательстве существования каких-либо объектов будут представлены оставляемые ими физические следы, то в этом случае может потребоваться довольно длинная цепочка обоснований, что представленные следы оставлены именно интересуемыми объектами, а не возникли вследствие иных причин.

Строгость подобных обоснований может оказаться весьма низкой. Но если в качестве аргументов будут представлены сами объекты, то дальнейшие логические обоснования их существования могут оказаться излишними. Однако и в последнем случае факт наличия в руках исследователей интересующих их объектов сам по себе еще не решает, строго говоря, проблему их происхождения, и даже после проведения лабораторных исследований по этому поводу возможны расхождения во мнениях.

Условимся в дальнейшем, в целях сокращения, называть доказательства, основанные на достаточности аргументов, прямыми, а требующие последующей логической цепочки обоснований - косвенными.

В соответствии с предложенной терминологией, косвенными доказательствами в уфологии будут считаться не только те, которые основаны на использовании в качестве аргументов физических {химических, биологических и т.п.) следов, оставляемых НЛО и их экипажами в местах посадок, но и основанные на любых показаниях очевидцев, фото-, кино- и видеоматериалах, а также на информации, получаемой с использованием методов биолокации или экстрасенсов и так называемых "контактантов". Классификация доказательств с использованием подобного рода аргументации как косвенных соответствует принятой в науке терминологии, так как во всех перечисленных случаях при последующих обоснованиях так или иначе требуется привлечение дополнительных допущений. Нетрудно понять, что при проведении косвенных доказательств на первый план выдвигается проблема установления степени однозначного соответствия между следами и оставляющими их объектами, которые даже в случае объектов с предположительно хорошо известной природой далеко не всегда решается просто.

Основная трудность, которую приходится преодолевать при изучении сознания, состоит в том, что оно по своей природе недоступно для исследования, так сказать, в чистом виде и судить о его наличии можно лишь опосредствованно по активности его носителя, будь то вещественная или полевая форма материи, устанавливая между содержанием сознания и процессами в его носителе ту или иную степень соответствия (корреляции). Сознание может проявлять себя в энергоинформационных, процессах, протекающих в окружающей среде, однако сущность его не исчерпывается понятиями энергия и информация, имеющими весьма обширную область применимости. Когда речь идет о прямых визуальных доказательствах наличия НРС, прежде всего имеется в виду представление в качестве такового неких физических объектов, внешняя форма проявления которых дает основание предполагать наличие разума либо у них самих, либо у их создателей. При этом имеет место по крайней мере однократное опосредствование разума как такового физическими объектами, его воплощающими. Если речь идет о косвенных визуальных доказательствах наличия НРС, то есть доказательствах, основанных на физических следах, оставляемых объектами, с признаками наличия разума, то опосредствование разума как такового становится уже не менее чем двух кратным, что, в свою очередь, значительно осложняет процесс доказательства его наличия, то есть содержательного ядра уфологии. При желании любое такое доказательство легко может быть дискредитировано, последовательным редуцированием всех его элементов к каким-либо физическим процессам в окружающей среде и без привлечения фактора разумности. Так, например, если на кинопленку отснят пролет НЛО техногенной формы, сопровождаемый световыми сигнальными эффектами и с признаками управления траекторией полета, то и в этом случае, при желании конечно, форму объекта можно "объяснить" очень редким видом турбулентных атмосферных образований, свечение - химелюминесценцией, а траекторию - особенностям физико-химических процессов в атмосфере.

Конечно, ни о какой строгости и однозначности подобных "объяснений" говорить не приходится, но этого и не требуется их авторам, так как из-за отсутствия четких и общепринятых в научной среде алгоритмов доказательства искусственности доказательства несостоятельности их опровержения также не могут являться четкими и строгими. Следовательно в условиях неприятия уфологии определенными управляющими структурами сосредоточение основных усилий энтузиастов на получении косвенных доказательств наличия НРС может оказывать обратный эффект и уводить от реального решения проблемы, подменяя его бесконечными дискуссиями об убедительности обоснований ее постановки. Между тем от официального признания уфологии как фундаментального научного направления, способного в дальнейшем оказать огромное влияние на развитие нашей цивилизации, зависит согласование уровней стоящих перед нею задач и организации исследований по их решению. Кроме того, только в условиях официального признания возможна эффективная разъяснительная работа относительно недопустимости бесконтрольного и легкомысленного экспериментаторства в этой области, которое вместо ожидаемых благ может привести к большим бедам. И, наконец, только в условиях официального признания уфологии возможны упорядочение и разумное разграничение сфер деятельности любителей и профессионалов при их безусловном тесном сотрудничестве.

Высказываемые предположения о том, что в настоящее время имеют место секретные соглашения, по крайней мере, некоторых глав государств, с представителями НРС в целом вряд ли соответствует действительности. Если оценивать совокупный характер уфологических феноменов, он дает все основания сомневаться в существовании каких-либо соглашений, хотя и не исключает полностью возможность наличия некоторых договоренностей в отдельных конкретных случаях. Однако польза и эффективность любых договоренностей, при их сокрытии от широкой общественности, в сочетании с необычностью одной из договаривающихся сторон и ее вероятной осведомленностью о состоянии дел в нашем обществе, носили бы весьма сомнительный характер для всех договаривающихся сторон. Вряд ли высоконравственные, в нашем человеческом понимании, представители НРС пошли бы на такой шаг, учитывая возможные негативные последствия как для людей, так и для самих НРС в том случае, когда право решать за всю цивилизацию узурпировано отдельной группой людей. Подобное развитие событий указывало бы на то, что контакт имеет место скорее всего не с силами добра и, следовательно, однозначно свидетельствовало бы о наличии у этих сил, наряду с декларируемыми, своих тайных и в конечном итоге враждебных целей. Рано или поздно, по мере раскрытия этих целей, это неизбежно бы привело к конфликту. Таким образом, не следует обманываться перспективами тайных договоренностей с представителями НРС.

Вместе с тем трудно поверить и в неинформированность властных структур о том, что именно стоит за уфологическими феноменами. Особенно трудно это сделать теперь, когда все большее количество фактов становится достоянием гласности. Когда речь идет о доказательствах, под этим подразумевается не столько, быть может, наивное стремление доказать существование на Земле активности НРС тем, кто и так об этом осведомлены, сколько желание убедить их хотя бы под давлением неопровержимых фактов, придать уфологическим исследованиям упорядоченный, контролируемый и целенаправленный характер, что по сути, невозможно без признания их официального статуса. Внешне несерьезное отношение к проблеме сверху провоцирует необдуманность и безответственность шагов снизу в попытках ее самостоятельного решения.

Прошедший период исследований доказал, что энтузиастам-уфологам так и не удалось (за прошедшие годы ситуация изменилась, см. примечание) получить решающих аргументов, прямо доказывающих наличие на Земле НРС, и нет никаких гарантий, что без корректировки направления основных усилий это удастся сделать хотя бы в не очень удаленном будущем. Однако отсутствие необходимых аргументов отнюдь не означает отсутствие феноменов с участием НРС, а лишь оттягивает время надлежащей постановки исследований, призванных дать ответ на вопрос о том, что же все-таки происходит на Земле, и соответствующим образом скорректировать стратегию своего поведения. Это обстоятельство не может не вызывать известной доли тревоги.

Как следствие неупорядоченного развития уфологии, к настоящему времени в ней сложилась весьма не однозначная ситуация. С одной стороны, продолжается рост массива информации о наблюдениях, в том числе с использованием инструментальных средств. Делаются попытки теоретического осмысления накопленного материала на основе как признаваемых, так и не признаваемых официальной наукой представлений о мире, включая эзотерические знания. Развиваются прикладные аспекты уфологии, в основном, в виде разработок, альтернативных физических концепций и технологий, используемых для создания на их основе различных технических устройств, отражающих отдельные закономерности уфологических феноменов.

С другой стороны, несмотря на усилия многих энтузиастов-исследователей, ясности в вопросе о том, кто и что конкретно стоит за уфологическими феноменами, так и не прибавилось. Вопросы соотношения формы и сущности, частного и общего встают здесь со всей остротой. Подобие внешних форм объектов, наблюдаемых: как в видимом, так и в невидимом человеческому глазу диапазонах спектра, а также способных менять свои спектральные характеристики, не означает одинаковой их природы. И наоборот, один и тот же объект может иметь различные формы проявления. Возможности мимикрии и полиморфизма объектов, определяемых как уфологические, остаются практически не выясненными. В то же время без решения этих вопросов стремление к единообразной трактовке всех уфологических феноменов (например, полевыми формами жизни на Земле) выглядит не более обоснованным, чем нивелирование качественных различий объектов привычного нам мира. Все качественное (и количественное) многообразие окружающего мира полностью растворяется в его единстве лишь на самом высоком интегративном уровне бытия. На любых более низких уровнях Единое проявляется через множественное, и вопрос сохранения или устранения качественных природных различий требует специального рассмотрения.

Если вновь поступающие сообщения о наблюдениях уфологических феноменов оценивать по качественной новизне и конструктивности содержащейся в них информации, временно абстрагируясь от ее достоверности и сюжетно-эмоциональной окраски, то в целом ощутима тенденция к снижению их информационной ценности и перехода всего информационного массива в стадию избыточности. Создается впечатление, что регулятором уровня реакции феноменов на проявляемый к ним интерес выступает уровень запросов к ним со стороны исследователей и лиц, так или иначе соприкасающихся с этой гранью реальности, который, по-видимому, остается недостаточно высоким. Наряду с отсутствием серьезных проработок в отношении убедительных способов проверки существующих гипотез, а также в отношении понимания тактических и стратегических задач уфологии с обоснованием предполагаемых оптимальных путей их поэтапного решения, вышесказанное является тревожным симптомом пробуксовывания этого важнейшего направления фундаментальных исследований, по крайней мере, его открытой для обсуждения, части.

Выход из создавшегося положения видится в оптимальном согласовании основных усилий при исследовании уфологических феноменов с их специфической природой. Признание деятельности НРС ядром уфологии с неизбежностью выдвигает на первый план проблему контакта. В качестве основы для постановки этой проблемы служат многочисленные случаи попадания людей в ситуации, которые характеризуются ими как информационный обмен с НРС либо телепатическим, либо визуально-вербальным способом. Проведенные исследования со значительной долей уверенности позволяют утверждать, что в целом феномен контактов нельзя свести к сознательной лжи или к психическим заболеваниям, хотя в отдельных случаях они имеют место. При этом психические нарушения могут быть как исходной причиной псевдоконтактов, так и следствием контактов, реально имевших место, и не являются однозначным показателем бредовости высказываний контактанта. К сожалению, классические психология и психиатрия оказались неготовыми к исследованиям личности в условиях реальности контактов. С позиций этих наук утверждения личности о якобы имевшем у нее место контакте с НРС априори свидетельствует о наличии сугубо психической типа расстройства или "пограничного состояния". Правда, из такого диагноза отнюдь не следует, что природа соотносимого с ним феномена понятна тому, кто этот диагноз ставит. В предисловии к монографии доктора мед. наук М.И. Рыбальского "Иллюзии, галлюцинации, псевдогаллюцинацйи" (М., Медицина, 1989 г.), вместившей в себя около трехсот случаев клинических наблюдений измененных состояний сознания, представляющих безусловный интерес для уфологии хотя бы с точки зрения сравнительного анализа, академик АМН СССР А.В. Снежевский, в частности, отмечал, что "знание природы галлюцинаций и родственных расстройств, их проявлений, развития, систематики, по-прежнему остается далеко не завершенным".

Хотя в исследованиях контактов информация, поступающая предположительно от НРС, опосредствована показаниями контактантов и, следовательно, не может служить прямым доказательством реальности НРС для "неконтактантов", тем не менее, есть основания полагать, что именно этот путь может привести к получению прямых доказательств в случае реализации конструктивных диалогов. Кроме того, только непосредственно у самих НРС можно получить ответы на наиболее животрепещущие вопросы типа: "Кто?" "Откуда?" "Зачем"? "Как?" Нельзя сказать, что ответов на эти вопросы до сох пор не поступало. Они есть, и их даже много. Более того, в условиях наличия "феномена контактов" как такового, весьма неоднородного по отношению к обусловливающим его факторам, среди которых есть и не связанные с НРС, странным выглядело бы их отсутствие. Трудность состоит в отсутствии убедительных критериев объективной проверки этой информации и ее практической неработоспособности в виду невключенности в единую рационалистическую диалоговую систему. Поэтому неудивительно, что исследования с использованием контактантов в качестве посредников дают весьма скромные результаты. Как правило, содержание такой информации не выходит за рамки обращенных к человечеству увещеваний свернуть с выбранного им гибельного пути развития, а так же натурфилософских рассуждений о строения мира, зачастую выдержанных в духе восточных традиций. Очевидная неэффективность миссионерских призывов в условиях реалий нашего общества, расплывчатость и неоднозначность трактовки развиваемых в диалогах представлений дают основание говорить об их неконструктивности.

Вызывает сожаление и некритическое отношение многих контактантов к качеству своей информации, иногда в силу веры в свою избранность для выполнения миссии, направленной на спасение всего человечества. Последнее особенно опасно, так как ведет к прогрессирующей утрате чувства реальности и своих собственных возможностей. Вероятно, ощущение избранности было не чуждо и представителям экзотических африканских племен при их первых контактах с белыми людьми, умеющими делать, с их точки зрения, совершенно фантастические вещи. Только при этом не надо забывать, что возвышают или унижают человека не обстоятельства, в которые он попал, а его поведение в этих обстоятельствах. Вера контактанта в истинность получаемой информации может подкрепляться не только заверениями абонента на другом конце линии связи, но и проверкой ее на достоверность с помощью методов экстрасенсорики, например, предполагаемым обращением к так называемому информационному полю. В этих случаях, особенно допуская участие в уфологических феноменах различных типов НРС, следует проявлять осторожность и учитывать, что хорошо подготовленная дезинформация всегда несет элементы истины, а уровень понимания процессов, происходящих при использовании экстрасенсорных методов, сегодня таков, что полученные только с их помощью результаты не могут рассматриваться как полностью исчерпывающие задачу. Само развитие чувственности, если оно происходит со значительным опережением развития духовности, например, под воздействием различных приемов стимулирования, может приводить к нарушению психического равновесия личности и потому уже содержит в себе источник различного рода погрешностей при экстрасенсорной диагностике.

Тем не менее на сегодняшний день нет достаточно веских оснований для утверждений о принципиальной неэффективности работы с контактантами в качестве посредников при проведении диалоговых экспериментов. Методологические вопросы возможности построения конструктивных диалогов с НРС остаются практически не рассмотренными и не могут решаться чисто умозрительным путем, но должны проходить проверку практикой с параллельной селекцией контактантов на предмет их пригодности быть посредниками при проведении конструктивных диалогов. Есть также основания полагать, что качество получаемой информации определяется не только технологией построения самого диалога, но и его социальным уровнем, зависящим от компетентности, полномочий и реальной ответственности участников экспериментов за принимаемые решения. Это обстоятельство, помимо небезопасности и даже несерьезности попыток установления "дипломатических отношений" с НРС случайными лицами, лишний раз подтверждает настоятельную необходимость придания проблеме официального статуса и решения ее цивилизованными методами.

Уже отмечалось, что субъекты НРС, так или иначе вступающие в контакт с человеком, могут оказаться весьма различными по своей природе, возможностям и преследуемым целям. Анализ различных возможных форм проявления НРС в нашем мире не может носить чисто теоретический характер, а должен, по возможности, конечно, идти параллельно с экспериментальными проверками выдвигаемых гипотез. По крайней мере, на начальном этапе проведения экспериментальных исследований следует принять, что все теоретически допустимые формы высших по отношению к нам НРС могут быть потенциальными абонентами в проведении диалогов с участием контактантов.

Такая расширительная гипотеза исходит не из предположения о повышенном интересе к Земле различных высших НРС, преодолевающих для установления связи с ее обитателями огромные трудности, а напротив, из естественного допущения использования ими отличных от освоенных нами форм коммуникации, нивелирующих значимость пространственно-временных барьеров. Из общих философских представлений, жестко не связанных с какой-либо конкретной физической теорией, наличие универсальных способов коммуникации является неизбежным следствием общих трансформационных свойств Единого и множественного. Следует учитывать, что теоретическое редуцирование различных возможных форм НРС к какой-либо одной, проявляющейся на Земле, сопряжено с обоснованием отсутствия проявления других форм, что, в свою очередь тянет за собой целый клубок проблем по введению искусственных ограничений на трансформационные свойства Единого. Трудность подобного обоснования на уровне интерпретации эмпирически наблюдаемых фактов иногда становится более очевидной при переходе от обычной постановки вопроса "как может себя проявлять та или иная гипотетическая форма?" к вопросу: "Как она себя проявлять не может?" Сложный симбиоз атомно-молекулярных и полевых форм материи, образующих тела носителей сознания, даже на уровне человека показывает, сколь не простым является ответ на этот вопрос. Не ясны на сегодняшний день возможные стабилизирующие функции человеческого сознания по отношению к различным составляющим своего многокомпонентного носителя, а также природа наиболее фундаментальных компонент, способных сохранять устойчивость даже при распаде других, менее значимых составляющих, или при каком-либо ином способе отделения от них. Развитие психофизических технологий в перспективе способно привести к столь радикальным преобразованиям в форме проявления человеческой активности, что для стороннего наблюдателя она будет выглядеть как свидетельство появления существ из других вселенных. Основная же трудность, возникающая при обращении к понятию сознания, состоит в том, что его не удается представить в виде комплекса таких "бессознательных" понятий, как энергия, информация, организация, структура, механическое движение, например вихревого типа и т.д. и. т.п. Попытки расщепления целостного понятия сознания на отдельные элементарные составляющие приводят к своеобразному "дефекту понятий", наподобие дефекта, масс в физике. Другими словами, в процессе такого расщепления на элементы утрачивается нечто, делающее сознание сознанием.

Особенностью уфологических исследований, способствующей возникновению массового уфологического движения, являлось сочетание иллюзии их общедоступности с ожидаемыми фантастическими перспективами.

В самом деле, если для организации радиоастрономических исследований в рамках SETI необходимо привлечение уникального дорогостоящего оборудования и исследователей с высокой профессиональной подготовкой, то в уфологии, к тому же отвергаемой официальной наукой, казалось, можно обойтись и без этого. Но время показало, что упрощенческий подход к уфологии не оправдал возложенных на него надежд в решении основной ее задачи, а это само по себе является весьма важным результатом, с которым нельзя не считаться.

Легкомысленное отношение к экспериментированию в этой области может приводить к негативным для экспериментаторов и, по-видимому, для окружающих последствиям. Таким образом, занятия уфологией нельзя рассматривать и пропагандировать как безобидное увлечение для лиц любого возраста, состояния психики и уровня знаний. Это серьезная проблема, и она требует к себе серьезного и взвешенного подхода.

В свете вышесказанного вызывает сомнение и плодотворность дальнейшего развития уфологии без придания ей официального статуса приоритетного направления фундаментальных научных исследований.

октябрь 1991 г.

Примечание:Важным достижением АИПУФО является доказательное опровержение устоявшегося постулата астрофизика И.С. Шкловского об уникальности разумной жизни во Вселенной. На основе собранных за 25 лет данных об НЛО эмпирически и экспериментально установлено информационно-энергетическое мультипроявление на планете Земля и в околоземном пространстве и воздействие на людей, природу и технику иного, чем человеческий разума, превосходящего по своим техническим возможностям уровень развития человеческой цивилизации, что доказывает, что человечество, как носитель разума, во Вселенной не одиноко.

Наиболее трудным при этом была скрупулезная разработка понятия «разум» и критериев искусственности для установления техногенности наблюдаемых НЛО.

Содержание патента на это открытие, выданного Международной Палатой информационно-интеллектуальной новизны с приоритетом от 14 июня 2000 г. за №000350, доложил 6 января 2001 года в конференц-зале ООН в Нью-Йорке президент АИПУФО В.Г. Ажажа.