Под присмотром традиционного перуанского целителя серийный предприниматель Марк Гоголевски принимал мощный амазонский психоделик в рамках своего процесса исцеления от алкоголизма. По мере того, как церемония с аяхуаской углублялась, Гоголевски чувствовал, что находится на грани смерти, но в то же время чувствовал побуждение просто расслабиться и прыгнуть, говорит он. Но что—то зацепило его - и это была “бесконечная любовь”, - говорит он. “Вы можете представить себе все, что угодно: прекрасный, любящий свет, источник, какое бы слово вы ни использовали — мы прикасаемся к нему. Это не просто невыразимо. Это все. ... И я никогда этого не забуду, потому что это было выше всего, что я когда-либо мог себе представить. Я не могу передать вам точных слов, но я помню то чувство, которое вызвали эти слова.”
Попытки Гоголевского выразить свои переживания словами затрагивают еще большую загадку: почему так много людей, переживающих измененные состояния сознания, оказываются неспособными объяснить, что они чувствовали? Исследования показывают, что эти состояния могут находиться за пределами человеческого языка. Или, возможно, язык сам по себе является фильтром — даже клеткой, — которая мешает нам постичь более глубокие истины.
Доктор Дэйв Рабин, доктор философии, психиатр и нейробиолог, изучающий психоделики и травмы, считает, что исчезновение речи в психоделических состояниях — это не сбой, а суть. “Психоделические переживания — независимо от того, связаны ли они с приемом лекарств, глубокой медитацией, дыхательной гимнастикой или другими немедикаментозными методами – могут привести к состояниям необычайно высокого уровня присутствия”, - говорит Рабин.
В такие моменты, объясняет он, разум отходит от эго и прошлого и переходит в режим “просто прислушивания к тому, что происходит в данный момент”, - говорит он. “Нашему языковому центру требуются более высокие уровни обработки информации в коре головного мозга (отделах мозга, отвечающих за планирование, память и осознанное мышление), которые опираются на наши прошлые знания и опыт”, - говорит Рабин. “Итак, когда мы оказываемся в состоянии необычайной остроты ощущений — независимо от того, используются психоделические препараты или нет, — эти состояния могут оставить у нас ощущение отсутствия слов или того, что мы называем невыразимостью”.
Рабин предполагает, что это невыразимое чувство возникает у нас не потому, что язык сломан, а потому, что оно временно не имеет значения. Описание переживания, особенно в пиковый психоделический момент, на самом деле уводит нас от этого переживания, потому что “мы пропускаем его через фильтр в своем сознании, чтобы описать его, попытаться дать ему определение".
Тем не менее, именно с помощью языка мы создали законы, литературу, религию и сам разум. Человеческая цивилизация зависит от нашей способности сохранять и передавать знания посредством структурированной символической коммуникации. Как писал философ Людвиг Витгенштейн, “Границы моего языка означают границы моего мира”. Что, в некотором смысле, справедливо в обоих направлениях. Язык расширяет нашу реальность — или незаметно сужает ее.
Исследование, опубликованное в журнале Social Psychological and Personality Science в 2024 году, показало, что язык не просто выражает идеи; он кодирует и распространяет наши взгляды на разные культуры и века, даже те, о существовании которых мы даже не подозреваем. В другой статье, опубликованной в 2024 году на сервере препринтов arXiv и озаглавленной "Эпоха духовных машин", приводятся поразительные доказательства того, что снижение внимания к языку само по себе может вызывать измененные состояния сознания даже в моделях искусственного интеллекта (ИИ). Когда исследователи ослабили функции обработки языка в системах искусственного интеллекта, модели стали напоминать бестелесные, лишенные эго и объединяющие состояния - короче говоря, ИИ дал сбой.
Майкл Вальдес, доктор медицины, невролог, специалист по наркологии и медицинский директор калифорнийского центра Detox, согласен с тем, что измененные состояния изменяют то, как функционирует речь, но под другим углом зрения. “Независимо от того, достигается ли это с помощью медитации, психоделиков, недосыпания или травмы ... язык становится менее буквальным и более символичным или метафорическим, поскольку слова становятся связующими звеньями с эмоциями, которые скорее ощущаются, чем мыслятся”. Он отмечает, что во время измененного состояния сознания восприятие времени, пространства и реальности меняется. может резко измениться. То же самое может произойти и с манерой людей говорить, что приводит к “фрагментарным и бессвязным мыслям”. Но, по мнению Вальдеса, это не лингвистический сбой — это поэтическая переориентация.
По словам Вальдеса, в такие моменты язык перестает быть строго логичным и начинает напоминать эмоции в вербальной форме — метафорической, символической и аффективной. И хотя на первый взгляд эти слова могут показаться сумбурными, по своей сути они могут открыть путь к пониманию: “Новый способ видения и, возможно, новый способ бытия”, - говорит Вальдес.
Для Гоголевски, написавшего книгу "Как быть в порядке" ("Когда предполагается, что ты в порядке, но это не так"), задача самовыражения не закончилась церемонией аяхуаски в феврале 2024 года. В течение последних восьми лет он изучал каббалу и буддизм и обнаружил, что слова часто теряют силу перед лицом символов и метафор, уходящих корнями в древние традиции. “Буддисты использовали такие фразы, которые невозможно было понять чисто умом. Вам пришлось бы побороться с ними, прежде чем вы смогли бы получить ответ. Например, сейчас мне нравится одна фраза: ”То, как вы делаете что-то одно, означает, что вы делаете все".
Это может быть буддизм, суфизм в исламе или христианский мистицизм — “на самом деле это не имеет значения”, - говорит Гоголевски. Важен “духовно строгий словарь”, который помогает людям в группах говорить о вещах, которые в противном случае могли бы остаться за пределами “обычного” повседневного языка.
Он потратил годы, пытаясь найти лучшие способы описать то, что он пережил на той психоделической церемонии, и до сих пор не может. “Я просто собираюсь провести остаток своей жизни, пытаясь подобрать слова получше”, - говорит Гоголевски.