Не так давно поиски инопланетян считались смехотворной чепухой. Сегодня это серьезно и научно. Внезапно все заговорили об инопланетянах. После десятилетий, проведенных на задворках культуры, вопрос о жизни во Вселенной за пределами Земли становится все более актуальным. Следующий крупный космический телескоп стоимостью в несколько миллиардов долларов (преемник Джеймса Уэбба) будет настроен на поиск признаков инопланетной жизни на чужих планетах, и у НАСА есть мощная, хорошо финансируемая программа в области астробиологии. Между тем, от захватывающих газетных статей о необъяснимых наблюдениях пилотов военно-морских сил до свидетельских показаний в Конгрессе Соединенных Штатов с дикими заявлениями о правительственных программах по сокрытию разбившихся тарелок, НЛО и UAP (неопознанные аномальные явления), похоже, совершают свое собственное путешествие с периферии.
Что нам делать с этими двумя движениями-близнецами, с научными поисками жизни, с одной стороны, и бесконечно мутными водами заявлений об НЛО/UAP - с другой? Анализ истории показывает, что эти два совершенно разных подхода к вопросу о внеземной жизни на самом деле связаны, но не самым лучшим образом. На протяжении десятилетий ученые, желающие серьезно задуматься о жизни во Вселенной, сталкивались с так называемым "фактором смеха", который был напрямую связан с НЛО и их культурой. Не раз фактор смеха был близок к тому, чтобы уничтожить направление, известное как SETI (поиск внеземного разума). Теперь, когда новые открытия и технологии сделали астробиологию одним из основных направлений астрофизики, понимание этой истории стало важным для всех, кто пытается понять, что будет дальше. Но для меня, как для исследователя в области техносигнатур (признаков передовых инопланетных технологий) – нового лица SETI – преодоление фактора хихиканья представляет собой экзистенциальную проблему.
Я являюсь главным исследователем первого в истории гранта НАСА на изучение признаков разумной жизни на отдаленных экзопланетах. Перед нами с коллегами поставлена задача создать библиотеку техносигнатур, то есть свидетельств существования технологически развитых форм жизни на отдаленных планетах. Принятие на себя этой роли стало кульминацией моего увлечения вопросами жизни и Вселенной, которое сформировалось, когда я был ребенком в 1970-х годах, когда я жадно пил из колодца научно-фантастических романов, документальных фильмов об НЛО и повторов "Звездного пути". В самом начале, когда я был подростком и читал Карла Сагана и Эриха фон Дэникена (автора книги "Колесницы богов"), мне пришлось разобраться, как отделить зерна от плевел. Это послужило своего рода тренировочной площадкой для решения вопросов, с которыми сталкивались я и мои коллеги о надлежащих стандартах доказательств в астробиологии. Именно поэтому, как ученый, работающий с общественностью, я должен работать над пониманием того, как люди, не имеющие научного образования, подходят к вопросам, связанным с НЛО как инопланетянами. Именно это побудило меня, когда я недавно писал популярную статью о рубежах астробиологии под названием "Маленькая книга об инопланетянах" (2023), внимательно изучить запутанную историю НЛО, научные поиски жизни за пределами Земли и важнейший вопрос о стандартах доказательств.
Вопрос о том, что является доказательством необычного заявления, возник в самой первой крупной истории об НЛО. Это было 24 июня 1947 года, хороший день для полетов на северо-западе Тихого океана. Небо над Минералом, штат Вашингтон, было ясным и сияющим. Была середина дня, когда пилот-любитель Кеннет Арнольд обнаружил, что ведет свой маленький одномоторный самолет мимо возвышающегося пика Маунт-Рейнир по направлению к авиашоу в Орегоне. Но он слышал, что пропал транспортный самолет Корпуса морской пехоты США, и тому, кто найдет его обломки, была назначена награда. Арнольд решил сделать несколько кругов и посмотреть. В то время он этого не знал, но его путь лежал прямиком в историю НЛО.
Когда Арнольд осматривал местность под собой, он увидел вспышку света с голубым оттенком. Вдалеке пролетал DC-4, но от него не исходило никаких проблесковых маячков. Затем вспышки появились снова. На этот раз он точно увидел, откуда они появились: девять объектов, летящих по диагонали, "как хвост китайского воздушного змея". Арнольд наблюдал, как объекты делали виражи и поворачивали так, что ему показалось, будто он наблюдает за каким-то современным военным самолетом, пока они, наконец, не исчезли. Весь этот инцидент длился недолго, но у Арнольда осталось "жуткое чувство’. После приземления для дозаправки он поделился своей историей с друзьями на аэродроме. То, что произошло дальше, войдет в историю, сформировав все наши представления об НЛО и их связи с пришельцами из космоса.
Рассказ Арнольда быстро распространился, и репортеры из East Oregonian попросили его прийти и рассказать больше подробностей. Газетчикам Арнольд показался заслуживающим доверия свидетелем и внимательным наблюдателем. Изложив хронологию того, что он видел, Арнольд описал как судно, так и его движения. Что именно произошло дальше, остается спорным, но когда Арнольд описал объекты как движущиеся подобно "блюдцу, если пропустить его через воду", он запустил цепочку событий, приведших к одному из самых возмутительных искажений цитат в истории журналистики.
В статье, опубликованной в небольшой газете East Oregonian, говорилось о "летательном аппарате, похожем на тарелку". Но когда Associated Press опубликовало эту историю, описание стало еще более искаженным. По словам Арнольда, он видел летательный аппарат в форме полумесяца с "крыльями", которые изгибались дугой назад. Каким-то образом репортаж AP wire неверно истолковал описание Арнольда, что побудило Chicago Sun опубликовать статью с эффектным заголовком на первой полосе: "Сверхзвуковые летающие тарелки, замеченные пилотом из Айдахо’.
Статья в Chicago Sun вызвала бурю негодования. В течение шести месяцев история о летающих тарелках была опубликована более чем в 140 газетах по всей территории США. Что еще более примечательно, по стране прокатилась эпидемия сообщений о летающих тарелках. К концу лета 1947 года "летающие тарелки" официально стали реальностью.
Один из самых важных уроков, которые я извлек из дела Арнольда, - это сила истории. Арнольд увидел первую летающую тарелку, и его наблюдение стало решающим фактором в готовности общественности задуматься об инопланетянах и НЛО, не прибегая к доказательствам. Именно здесь идея о технологически развитой межзвездной жизни здесь, на Земле, прямо сейчас входит в общественное сознание как важнейшее явление. Но почти так же быстро, как появляются НЛО, появляется и культура НЛО, которая склоняется к недоверию и паранойе, характеризующимся готовностью принять что угодно в качестве доказательства. Конечно, можно было найти много людей, проявляющих интерес к НЛО, сохраняя при этом свой скептицизм, которые просто искренне хотели знать, что происходит. Но, как культурный феномен, в общественном обсуждении НЛО стали преобладать сомнительные свидетельства, теории заговора и откровенные мистификации.
Дело Розуэлла воплощает в себе самую сомнительную доказательную базу культуры НЛО. В настоящем деле Розуэлла речь идет о владельце ранчо, который всего через несколько недель после появления Арнольда и ажиотажа в средствах массовой информации обнаружил на своей земле какие-то обломки, сделанные из палок, проволоки и фольги. Хотя поначалу поднялся недолгий шум, когда в местной газете появилась статья об обнаружении летающей тарелки (что же еще), на следующий день это заявление было отклонено.
Затем об этом коротком романе забыли на 30 лет. Только по прошествии этого длительного периода история Розуэлла была воскрешена в серии бестселлеров и телевизионных "документальных фильмов", в которых утверждалось, что на ранчо была найдена разбившаяся тарелка. Но с каждой новой книгой история Розуэлла становилась все более сложной и запутанной. В каждой новой книге появлялось все больше так называемых свидетелей и подробностей, в том числе рассказ о том, как гробовщик Гленн Деннис получил возможность увидеть мертвых инопланетян. В некоторых книгах говорилось, что было больше тарелок и инопланетян, кто-то умер, а кто-то нет. Некоторые даже утверждали, что тела инопланетян видел не кто иной, как президент Дуайт Эйзенхауэр.
Что важно в истории с Розуэллом, так это то, насколько расплывчатым становится даже представление о доказательствах. Любой, кто имеет смутное отношение к событиям и кому есть что рассказать, добавляется в список свидетелей. Новые книги громоздятся на старые, и теории множатся до тех пор, пока даже те, кто называет себя серьезными исследователями НЛО, не могут разобраться, какую версию с указанием количества тарелок и тел является той, которую они должны исследовать; любители садоводства совершенно сбиты с толку.
Хотя в то время это могло показаться забавным тем, кто стоял в стороне, это установило модель "все возможно" в восприятии общественностью НЛО и, как следствие, вопроса о внеземной жизни, который продолжается и по сей день.
Эта слабая взаимосвязь между экстраординарными заявлениями и доказательствами таких заявлений также оказала глубокое влияние на меня, когда я был подростком, интересовавшимся астрономией и возможностями внеземной жизни.
В то время я читал как научно обоснованные книги (Саган), так и спекулятивные работы на темы, связанные с НЛО. На какое-то время я увлекся книгой фон Дэникена "Колесницы богов" (1968) и ее утверждениями о том, что многие археологические загадки лучше всего могут быть объяснены древними инопланетянами, которые когда-то посещали Землю. Это время закончилось, когда однажды вечером я случайно наткнулся на документальный фильм PBS "История древних астронавтов" (1977). В нем были представлены интервью с учеными, которые на самом деле посвятили свою жизнь изучению древних инопланетных гипотез фон Дэникена. Простота, с которой с таким трудом добытые археологические данные опровергли утверждения фон Дэникена, одновременно разозлила меня (я почувствовал себя одураченным его книгой) и обрадовала. Установление надлежащих стандартов в отношении того, что считается доказательством, - это то, что отличает археологов от фантазий фон Дэникена. Осознание этого разительного различия положило конец моему собственному интересу к НЛО и посещениям инопланетянами любой исторической эпохи.
Если бы это меня так не разозлило, то, возможно, заставило бы рассмеяться – и именно этот фактор хихиканья был так вреден для становления истинно научного направления астробиологии, в котором я сейчас работаю. По крайней мере, когда дело доходит до SETI, НЛО сделали зарождающуюся область науки легкой мишенью для насмешек. Первый настоящий проект SETI появился в 1960 году, когда молодой астроном по имени Фрэнк Дрейк использовал радиотелескоп для поиска "неестественных" сигналов от двух солнцеподобных звезд. В то время как Дрейк искал разумную жизнь, которая могла бы создавать такие технологии, как радиопередатчики, его проект, направленный на поиск доказательств существования жизни за пределами Земли, стал первым настоящим астробиологическим экспериментом, который когда-либо проводился.
Признание усилий Дрейка в качестве отправной точки для современной астробиологии - это редко обсуждаемый, но важный момент. Это также важно для понимания того знаменательного момента, в котором сейчас находится эта область, потому что Дрейк в своих исследованиях серьезно относился к этой важнейшей идее стандартов доказательной базы. При разработке и применении своего эксперимента Дрейк и его коллеги уделили пристальное внимание вопросам сигналов, шума и, прежде всего, ложных срабатываний. Они понимали, что собранные ими данные могут ввести их в заблуждение, заставив думать, что они совершили открытие, и они попытались подготовиться и защитить себя от такой возможности. Проект Дрейка SETI и те, что последовали за ним, всегда привлекали огромное внимание общественности. Но превратить эту область в согласованное, устойчивое научное предприятие оказалось непросто, и именно здесь НЛО встали на пути.
В первые десятилетия бурного развития SETI ряд правительственных научных учреждений проявляли здоровый интерес к поиску жизни, разумной или нет. Именно Национальная академия наук США организовала конференцию по межзвездным коммуникациям, на которой и родилось уравнение Дрейка. И НАСА стремилось начать охоту за микробами на других планетах нашей Солнечной системы, если бы до них можно было добраться. На рубеже 1960-х и 70-х годов ученые SETI также сотрудничали с НАСА не только в области радиоастрономии, помогая разрабатывать новые телескопические технологии для поиска экзопланет. Рассматривался даже проект "Циклоп" - массивная система из тысячи радиотелескопов, достаточно чувствительных, чтобы обнаруживать беспрецедентно слабые сигналы разумной жизни среди звезд.
Во всех этих проектах ученым, участвовавшим в них, приходилось сталкиваться со сложной задачей понимания того, как собирать и оценивать фактические данные, одновременно сталкиваясь с глубокой неопределенностью в отношении цели этих данных. Исследователи прекрасно понимали, что, хотя мы должны начинать с жизни, какой мы ее знаем (то есть с земной жизни), у природы могут быть другие идеи. Жизнь, разумная или нет, зародившаяся в другом мире, может развиваться по совершенно иным траекториям. Несмотря на то, что эта область была только зарождающейся, исследователи-астробиологи медленно, но верно продвигались вперед в разработке методов тщательного сбора и оценки данных, которые имели бы отношение к очень открытому вопросу о том, как может появиться жизнь за пределами нашего мира.
Потом появились политика и НЛО.
Уильям Проксмайр был сенатором от штата Висконсин, которому нравилось считать себя финансовым ястребом. Он взял на себя смелость вручать свою награду "Золотое руно" всему, что считал пустой тратой налоговых долларов США. Поскольку научные проекты, на которые он нацелился, получили лишь незначительное финансирование, премия Proxmire была, по сути, разумной политикой, направленной на цели, которые не могли дать отпор. В 1978 году небольшой портфель финансирования НАСА в рамках SETI попал в поле зрения Proxmire. Он вручил SETI премию "Золотое руно" и, будучи влиятельным сенатором, убедил своих коллег не предоставлять агентству никакого нового финансирования. Проксмайр смягчился только после того, как Саган, к тому времени уже уважаемый общественностью ученый, публично вмешался и лично встретился с сенатором, чтобы обсудить этот вопрос. Хотя в 1983 году запрет на финансирование SETI был в конечном счете снят, началась публичная политическая порка SETI как расточительной кулинарии, имеющей косвенную связь с НЛО.
Финансирование SETI со стороны НАСА оставалось незначительным в период после запуска Proxmire, но это все еще было целью. В 1990 году НАСА попыталось увеличить финансирование SETI с 4 до 12 миллионов долларов на новые исследования в микроволновой области электромагнитного спектра. Хотя это не так уж и много для федерального бюджета, некоторые политики снова почувствовали запах крови. Подчеркнув связь с НЛО, конгрессмен Сильвио Конте из Массачусетса попытался прекратить финансирование, заявив: "Нам не нужно тратить 6 миллионов долларов в этом году, чтобы найти доказательства существования этих мерзких существ. Нам нужно всего 75 центов, чтобы купить таблоид в местном супермаркете.’
Та же игра повторилась несколько лет спустя. В 1993 году эти 12 миллионов долларов были, наконец, выделены на новый поиск. Не желая привлекать больше внимания Конгресса, проект был тайно назван "Микроволновое исследование высокого разрешения". К сожалению, сенатор Ричард Брайан из Невады пронюхал об этих усилиях и увидел в них легкий шанс попасть в заголовки газет. Он выступил спонсором поправки, которая уничтожила проект, объявив, что это будет означать "окончание сезона охоты на марсиан за счет налогоплательщиков’. Конечно, Брайан знал, что НАСА не планировало направлять свои телескопы в сторону Марса, но кого это волновало? Его шутка вызвала большой резонанс и связала SETI с культурными кругами, увлеченными НЛО. То, что стало известно как "фактор смеха", снова остановило поиски жизни во Вселенной.
В результате этих публичных нападок НАСА усвоило урок о том, что SETI - это политический яд. Хотя ученые SETI, такие как Дрейк и неудержимая Джилл Тартер, делали все возможное, чтобы показать, что эта область соответствует необходимым научным стандартам, ущерб был нанесен. Хотя в последующие десятилетия агентство делало все, что было в его силах, среди исследователей стало общепризнанной истиной, что федеральную поддержку будет трудно получить. Ученые SETI продолжали бороться, привлекая частные средства, где только могли. Но, по сути, он работал на износ. Фактор смеха победил.
Прекращение финансирования SETI имело важные последствия для поиска жизни во Вселенной, потому что, по сути, это означало, что поиск жизни во Вселенной невозможен. Использование больших телескопов стоит больших денег. Если бы не было финансирования для SETI, то для SETI не было бы предоставлено время для работы с телескопом. Политический темперамент, господствовавший так долго, означает, что наше небо, по сути, оставалось неизученным. Мы просто не смотрели.
Невозможно отрицать ту роль, которую сыграли НЛО в развитии этой истории. Как выразился историк Стивен Гарбер в статье о SETI и НАСА, эта область “всегда страдала от ”фактора хихиканья“, который возник из-за того, что в популярной прессе она ассоциировалась с поисками ”маленьких зеленых человечков" и неопознанных летающих объектов". Из-за этой связи у астрономов так и не было возможности начать настоящий поиск.
В начале 1990-х годов казалось, что научные возможности существования жизни за пределами Земли никого особо не интересовали. В 1976 году космические аппараты НАСА "Викинг" провели на Марсе биологические эксперименты, которые, казалось, закрыли дверь на Красную планету как на дом даже для микробной жизни. Казалось, что следы какой бы то ни было жизни остыли.
Затем, в середине 1990-х, все изменилось.
В 1995 году ученые объявили, что они обнаружили первую планету, обращающуюся вокруг другой звезды, – экзопланету. Это был эпохальный момент. После 2500 лет споров о существовании других миров мы, наконец, доказали, что планеты в нашей Солнечной системе не являются редкостью. Вскоре на небе начали обнаруживать экзопланеты. Теперь мы знаем, что практически каждая звезда, которую вы видите ночью, содержит в себе множество миров. Следующее большое изменение произошло, когда ученые обнаружили кусок Марса в Антарктиде. Метеорит, упавший с Красной планеты (в результате столкновения с древним астероидом), по-видимому, содержал признаки ископаемой жизни. Хотя этот вывод больше не принимается, в то время президент Билл Клинтон дал указание НАСА вернуться на Марс и поискать там жизнь. Открытие экзопланет и возможность существования древней жизни на Марсе привели к тому, что НАСА активно занялось астробиологией. Открылось финансирование для новых исследований, что позволило предлагать и воплощать в жизнь новые захватывающие идеи.
Примечательно, что когда речь заходит об экзопланетах, мы теперь также можем точно видеть, какие планеты находятся в обитаемой зоне своей звезды, где может существовать жидкая вода (ключ, как мы полагаем, к жизни). Это означает, что мы точно знаем, где искать жизнь (о чем Дрейк мог только мечтать).
Еще более примечательно то, что астрономы научились искать инопланетную жизнь в чужих мирах, используя звездный свет, который проникает в атмосферу планеты и затем поглощается различными химическими веществами на поверхности. Это означает, что мы можем искать биосигналы – признаки химических веществ, которые могут находиться в атмосфере планеты только потому, что их туда поместила жизнь.
Впечатляющие успехи в поиске биосигнатур привели к глубокому совершенствованию важнейших стандартов получения доказательств. Самым ранним вариантом биосигнатуры было наличие кислорода в инопланетной атмосфере. На Земле кислород является важным компонентом атмосферы только потому, что его удерживают фотосинтезирующие организмы. Однако за последнее десятилетие астрономы обнаружили ключевые механизмы, с помощью которых безжизненные планеты могут генерировать воздух, богатый кислородом. Это стало важным шагом в разработке методов оценки ложных срабатываний – способов, с помощью которых мы думаем, что получили доказательства на всю жизнь, но на самом деле нас обманывают. Сложные статистические методы оценки ложноположительных результатов, а также других проблем, с которыми могут столкнуться астробиологические данные, в настоящее время являются неотъемлемой частью науки о биосигнатурах.
Все эти новые открытия и новые методы трансформируют и то, что мы называем SETI. Развивается новая область исследований, которую ученые называют техносигнатурами, которая объединяет "классические" усилия SETI и в то же время переводит поиск разумной жизни в новые формы и направления. (Некоторые ученые все еще используют SETI для обозначения этой области, и это нормально. Но для многих, включая меня, ‘technosignatures" правильно отражает все, что меняется в этой области.) Вместо того чтобы ожидать, что кто-то установит маяк, оповещающий об их присутствии (одна из предпосылок первого поколения SETI), теперь мы можем непосредственно наблюдать за планетами, где эти цивилизации, возможно, просто занимаются своими "цивилизационными" делами. Изучая признаки повседневной деятельности инопланетного общества (техносигнатуры), мы создаем совершенно новые инструменты для поиска разумной жизни, способствующей развитию цивилизации.
В 2019 году НАСА выделило мне и моим коллегам первый грант на изучение атмосферных техносигнатур. Хотя грантов на техносигнатуры по-прежнему немного по сравнению с исследованиями биосигнатур, это стало первым признаком того, что фактор смеха, наконец, пошел на убыль. С тех пор наша группа усердно работала над созданием новых примеров возможных техносигнатур, включая те, которые можно было бы обнаружить с помощью космического телескопа Джеймса Уэбба. Мы также продемонстрировали, что нет оснований полагать, что биосигнатуры будут более распространены, чем техносигнатуры технические. Поскольку для поиска как био-, так и техносигнатур требуются одни и те же методы, есть все основания проводить оба вида поиска одновременно.
И эти стандарты доказательной базы, разработанные для поиска биосигналов, будут столь же актуальны для работы с техносигналами. Наша группа, возглавляемая астрофизиком Манасви Лингамом (Manasvi Lingam) из Флоридского технологического института, недавно опубликовала первую работу, в которой была предпринята попытка разработать систему оценки ложноположительных результатов в техносигнатурах. Несмотря на то, что нам предстоит проделать огромную работу, именно подобные проекты позволят нам в полной мере понять, насколько уверенно мы можем относиться к любым заявлениям об обнаружении разумной жизни.
С учетом того, что в научных исследованиях жизни исчезает фактор хихиканья, что же остается с НЛО и беспилотными летательными аппаратами? В этом отношении вода остается мутной. Хорошо, что пилоты чувствуют, что могут сообщать о наблюдениях, не опасаясь репрессий с точки зрения безопасности полетов и национальной обороны. А открытое, транспарентное и независимое исследование UAPs могло бы стать мастер-классом о том, как наука занимается своим делом - познает, а не просто верит. В "Маленькой книге об инопланетянах" я даже объяснил, как можно было бы провести такое расследование (недавняя комиссия NASA UAP и проект Galileo изучают подобные варианты). Но если бы я и мои коллеги заявили, что обнаружили жизнь в другом мире, от нас потребовали бы предоставить доказательства, соответствующие самым высоким научным стандартам. Хотя мы должны позволить будущим исследованиям вести нас туда, куда они могут привести, на сегодняшний день просто нет таких доказательств, связанных с НЛО и БПЛА, которые соответствовали бы этим стандартам. На самом деле, на недавнем слушании, проведенном комиссией NASA UAP, выяснилось, что правительственные исследования показывают, что лишь небольшому проценту зарегистрированных наблюдений не удалось найти разумного объяснения. Во многих остальных случаях не было достаточно данных, чтобы даже начать попытки идентификации. Небо просто не наводнено необъяснимыми явлениями.
В конечном счете, важно то, что после тысячелетних споров о существовании жизни во Вселенной наши коллективные научные усилия привели нас к тому моменту, когда мы наконец можем приступить к настоящему научному изучению этого вопроса. Следующий крупный космический телескоп, который планирует НАСА, будет называться "Обсерватория обитаемых миров". Название говорит вам обо всем, что вам нужно знать. Мы делаем все возможное для поиска жизни во Вселенной, потому что у нас наконец-то есть возможности для поиска жизни во Вселенной. Фактор хихиканья, наконец, стал историей.
Автор: Адам Фрэнк - профессор астрофизики в Университете Рочестера в Нью-Йорке. Он является автором нескольких книг, последней из которых является "Маленькая книга об инопланетянах" (2023).
