Стратостат «Осоавиахим» сбили пришельцы? 1934 год.
Тридцатые годы. Советский Союз в погоне за рекордами. Трудовые чудеса Стаханова и Паши Ангелиной были только прелюдией к безудержной гонке: мы должны быть первыми во всем. Страна встает «на крыло». Все внимание – авиации. Выше, быстрее, дальше. Самый большой самолет – наш. Самый дальний перелет на дирижабле, на самолете – и снова советские летчики впереди. Рекорды, рекорды…
Тем временем профессор Огюст Пикар поднялся выше всех в мире на специально сконструированном стратостате – воздушном шаре с герметичной кабиной. Его полет едва не окончился трагедией: герметичность кабины нарушилась, разбился аппарат со сжатым воздухом. Вдобавок ко всему прямо в кабине сломался ртутный барометр. Летчики стали задыхаться в ядовитых парах ртути, им пришлось откачивать ее за борт. Огюст Пикар со своим ассистентом Кипфером едва дотянули до земли на одном баллоне с жидким кислородом.
Все это не могло остановить советских летчиков, готовых принести себя в жертву, лишь бы перекрыть чужой рекорд. В 1933 году Советский Союз начал строить сразу два стратостата – «СССР» и «Осоавиахим».
Из одиннадцати претендентов, состязавшихся за право первым лететь на «Осоавиахиме», выбрали троих: летчика, командира экипажа Павла Федосеенко, авиаконструктора Андрея Васенко и физика Илью Усыскина [см. фото].
Первый полет в стратосферу назначили на 30 января 1934 года – во время работы XVII съезда партии. Впоследствии его стали называть «съездом расстрелянных»: почти все его участники были репрессированы…
В 9:07 «Осоавиахим» [см. фото] оторвался от аэродрома. Девять минут спустя на земле приняли первую радиограмму с позывными «Сириус»:
“Говорит «Сириус»! Высота 1600 метров. Прошли облака. Температура минус три градуса”.
Стратостат продолжал набирать высоту. 15000 метров. 19000 метров… Есть рекорд! Экипаж передает привет ЦК ВКП(б) и лично товарищу Сталину. Сквозь помехи пробивается голос Федосеенко: “Время 11 часов 16 минут. Высота по альтиметру 20500 метров…”
В 11:42 стратостат поднялся еще на сто метров. Из поднебесной выси донеслись приветствия Молотову, Ворошилову, Кагановичу, Кирову, ленинскому комсомолу, газете «Правда» и ленинградскому пролетариату.
В 11:59 бортовая радиостанция замолчала. Наступило тягостное ожидание. Казалось, стратостат канул в неизвестность…
12:45. Гомельский радиолюбитель принял радиограмму:
“Внимание, говорит стратостат, передатчик «Сириус». Сообщите об этом… Стратостат попал в зону осадков, обледенел, мы находимся в безвыходном положении. Облеплены льдом, падаем… Ждем удара. Два моих товарища в скверном состоянии… Кончаю, скоро удар”.
Только поздно ночью пришло известие о том, что кабина с летчиками упала в Мордовии, в нескольких километрах от города Инсар. От страшного удара остановились часы на руке Васенко. Они показывали… 16:23! Записи, сделанные в блокноте его же рукой, гласят:
“Альтиметр 13 400 метров… Время 16:05. Идем вниз.
16:0… Солнце ярко светит в гондолу.
Красота неба…
16:13. Альтиметр 12 000 метров…”
И все.
Таинственная радиограмма не соответствовала записям в блокноте. Не вписывалась в выводы комиссии по расследованию трагедии, и ее объявили злостной мистификацией. Дескать, какая-то зарубежная радиостанция решила дискредитировать подвиг наших летчиков! Однако даже если это и так, загадки все равно остаются. Почему замолкла рация? Почему с 16:13 по 16:23 не было сделано ни одной записи?
Часть строп, крепящих кабину к оболочке стратостата, были порваны, другие просто соскользнули. Мы так точно и не узнаем, что они почувствовали, когда на высоте нескольких километров набравший огромную скорость шар с треском освободился от своих пут и врезался в землю.
Шар, опоясанный полуторасантиметровой толщины иллюминаторами, только смялся, а не рассыпался: за право сваривать стальные листы для гондолы боролись десятки ленинградских заводов. Из мешанины разбитых приборов и бумаг вытащили то, что еще недавно было человеческими телами. Люди подходили к брезенту и отворачивались. Так как разобрать, где кто, было просто невозможно, их кремировали вместе, а пепел в трех отдельных урнах замуровали в Кремлевской стене. Микоян и Киров, Постышев и Орджоникидзе стояли в почетном карауле.
Еще один штрих. В газете «Городской курьер» (г. Саров) говорится о том, что «Красный картонажник» за февраль 1934-го опубликовал небольшую заметку «рабкора» из Темниковского района Мордовии. Описывая митинг на Кондровской бумажной фабрике по случаю запуска новой машины, он написал и о необычном светящемся шаре, который наблюдали в небе участники митинга. «Рабкор» назвал его шаровой молнией и одобрительно отозвался о громоотводе на высокой трубе котельной: дескать, никакая стихия фабрике не страшна. Митинг состоялся как раз во время полета стратостата «Осоавиахим»!
Я пытался разыскать газету «Красный картонажник», но в питерских библиотеках ее нет…
И тем не менее. Может быть, НЛО тоже сыграл свою роль в гибели отважных летчиков? Мы не раз слышали о том, что в присутствии «тарелок» глохнут моторы, гаснут фары, выключаются приемники. Уж не это ли произошло с рацией стратостата? Десятиминутный перерыв между последней записью и падением тоже выглядит довольно зловеще. Может, летчики потеряли сознание? Разгерметизация кабины? Вряд ли: если кабина выдержала давление на высоте 22 километра, так почему же она должна была не выдержать на высоте 12 километров? Неужто и экипаж потерял сознание из-за воздействия НЛО?
Ответить на эти вопросы могли бы только сами летчики. Но они уже никому ничего не расскажут…
Российский Уфологический Дайджест №8 / февраль 2001 г., часть 2