Путешествия во мгновение ока

Примерно год назад мне случилось разговориться с молодым человеком, Николаем Цветковым. Он рассказал мне странный случай, который произошел с ним в Праге, когда он был студентом.

- Я очень хорошо помню тот вечер, - говорил он. — Я собирался в кино, потом планы мои изменились, и я возвращался домой. Есть там у нас такой небольшой парк, я ходил там сто раз. Дорожка должна была меня вывести на шоссе, иду, а шоссе все нет и нет. Пройти перелесок этот насквозь - пара минут. А я иду уже минут десять. Наконец просвет. Но вместо шоссе - какая-то улица, незнакомая мне. Пошел по ней - ни одного знакомого дома, непонятно, где я. Спрашиваю у прохожих, где я. Оказывается, в другом городе, километров за пятьдесят от Праги. В ту минуту, помню, меня занимало одно -как мне попасть обратно. Утром у меня был важный экзамен. Переночевал кое-как на вокзале, а утром вернулся с первой же электричкой. И вот сколько лет прошло, а я все не могу понять, что же произошло тогда...

То, что произошло с ним, хорошо известно в литературе, посвященной необъяснимым явлениям. Для этого феномена есть даже термин - «теле-портация». Им обозначают такое внезапное перемещение человека на какое-то расстояние. Впрочем, перемещением назвать это можно весьма условно: человек попросту исчезает в одном месте, чтобы тут же появиться, материализоваться в другом. Мгновенно человек может быть перенесен как на какую-то сотню метров, так и на тысячи километров.

Случай «ближней» такой телепор-тации приведен был как-то в одном русском журнале в начале века: «Г-жа А., возвращавшаяся в первом классе почтового поезда из своего имения в Петербург вместе со своими детьми, была разбужена гувернанткою, сообщившею ей об исчезновении из вагона одиннадцатилетней ее дочери. Поднялась тревога, поезд задним ходом прошел шесть верст, искали девочку с фонарями по дороге, но нигде не нашли. По прибытии поезда на станцию Марьина Горка был послан экстренный поезд с тридцатью рабочими и факелами, причем г-жа А. всю дорогу прошла пешком, отыскивая дочь, но все на-

прасно. Каковы же были удивление и радость матери, когда она, вернувшись на станцию Марьина Горка и войдя в общий зал, увидела свою дочь целою и невредимою, спокойно сидящею за чашкой чаю. Девочка ничего не помнила, что с нею было; когда же очнулась от сна, то увидела, что лежит в мягкой мокрой траве невдалеке от рельсов железной дороги, а потому подумала, что, вероятно, поезд потерпел крушение и ее выбросило вон. Вставши, она пошла на огонек и попала в избу какого-то крестьянина, который, по неимению лошадей, не мог ее тотчас же отвезти на станцию Марьина Горка, а доставил ее туда только уже утром, когда рассвело...»

Вместе с подушкой и пледом девочка оказалась на обочине железной дороги. По ее словам, какое-то время она продолжала спать и пошла на огонек, только проснувшись. Перемещение это из идущего поезда, даже не прервавшее сна, произошло, как видим, без малейшего удара или толчка.

Не окажись случай этот известен журнальному репортеру, не попадись он через много лет мне на глаза, эпизод этот так и был бы забыт и потерян, как, вне сомнения, потеряно и забыто множество случаев, подобных ему. Впрочем, мне кажется иногда, что случаи эти как бы сами ищут меня. О Николае Цветкове я уже говорил. Еще одного человека, пережившего нечто подобное, какое-то время назад я встретил в Москве. При Политехническом музее был тогда отдел редких часов. Часовщик, который работал там, говорил мне:

- Вам, ученым, деньги зря платят. Потому что никто не может объяснить, что произошло со мной однажды. А дело было очень просто. Я в Казахстане тогда жил, и был в тех местах лагерь для заключенных. Колючая проволока, вышки, собаки. Лагерь как лагерь. Кто там сидел, за что - меня, как и других, это мало касалось. Сидят - значит, нужно, значит, сделали что-то, за что сажают. Я вот ничего плохого не сделал, меня никто и не сажает. Тогда многие так думали. Но я не об этом. Молодой я тогда был, ну и выпивал иногда крепко. Короче, загулял я там в одной

компании. Что пил и сколько, сейчас, понятно, не помню. Но изрядно. Возвращаюсь потом домой, поздно уже, темно. А поселок большой. Короче, заблудился я. Ходил, ходил — смотрю: колючая проволока. Значит, думаю, к лагерю вышел. Пошел обратно - опять проволока. Побродил я так, всякий раз в забор из колючей проволоки упираясь. Что делать?

Решил лечь спать где-нибудь до утра. Лег под какой-то стеной и заснул. Лето было, тепло. Утром, рассвело только, солнца еще не было, проснулся я. Гляжу: где я? Ничего понять не могу. Спал я под стеной барака. Там их несколько было. Осмотрелся - вокруг проволока в три ряда. И вышки. Оказывается, в зоне я очутился, в лагере! Увидел, где проходная, и туда. Там дежурный офицер, двое солдат. У них глаза на лоб: «Кто такой? Как попал?» Я объясняю: мол, по пьянке, не помню, как забрел. Смотрю: офицер этот испугался, серый весь стал. Увел меня в другую комнату. Заставил все написать. Прочел. Молчит. Потом порвал, что написал я, и даже обрывки скомкал, в карман сунул. Говорит мне: «Три ряда проволоки видел? Там ток пущен. Пройти там ты не мог. Мог только через проходную. А двери заперты изнутри, ключи у меня в сейфе. Мы на территорию никого не впускали. Если бы впустили или выпустили без пропуска, нам - трибунал, и мне, и солдатам. А тебе, раз ты появился здесь и не говоришь, как попал и зачем, тебе - самый большой срок. Соображаешь?»

Потом он говорит мне: «Ладно. Придумал я, кажется. Жди здесь». И ушел к солдатам. Пришел он быстро. «Живей», - говорит. Провел меня через темный тамбур такой. Ключами несколько запоров в железной двери открыл. Потом еще дверь, замки. «Иди, - говорит. - Никому ни слова. Если трепанешься, всем срока! Дуй!» Не помню, как до поселка добрался. Но никому об этом деле не говорил.

Такая история. Сейчас-то я уже могу говорить, как было. А почему так получилось, объяснить никто не может. Не по воздуху же я над проволокой пролетел?

Все это случаи как бы «ближней» те-лепортации. Но есть и другие, когда человек оказывается перенесен мгновенно на тысячи километров.

В один из октябрьских дней 1593 года на улицах Мехико появился человек, растерянный и потрясенный. Он не знал города, в который попал и в котором никогда не был, и не мог объяснить, каким образом он вообще очутился там. На нем был незнакомый военный мундир - как оказалось, одного из филиппинских полков. Всего за несколько секунд перед тем, как появиться здесь, он стоял на часах во дворце губернатора в Маниле, на противоположной стороне Земли. Случай этот был документально запечатлен в хронике тех лет. И только по счастью, не привлек внимания инквизиции.

Куда печальнее оказалась судьба другого человека, жителя Гоа, португальской колонии в Индии, который мгновенно и столь же необъяснимо оказался перенесен на свою родину, в Португалию. Поскольку он не мог отрицать того, что произошло, а объяснить это не мог никак, святая инквизиция обвинила его в нарушении божественного порядка вещей, и в 1655 году он был приговорен к сожжению. Протокол трибунала и приписка при нем, что приговор был приведен в исполнение, - единственный и столь же неопровержимый след, который остался в истории от судьбы этого человека и самого происшествия.

Александр ГОРБОВСКИЙ

НЛО 9,2001