В человеке заложены неведомые силы – свидетельства биоэнергетика
|
Геннадий БЕЛИМОВ, специально для «АН» |
Исследователи знают: люди из официальных органов, разного рода чиновники, пусть даже бывшие, очень неохотно говорят о своих паранормальных способностях, если таковые у них обнаруживаются. Вот и Борис Михайлович не хотел «засвечиваться» под своей фамилией: корпоративные «табу» настолько крепко засели в его сознании, что, даже будучи пенсионером, он не жаждет никакой публичности. Однако и мне анонимы как-то не по душе. Им мало веры. И мы договорились ради науки быть предельно искренними. |
История одного исцеления |
Сначала было знакомство по переписке, потом мы встретились: я приезжал в Саратов по приглашению Бориса Михайловича. В последние 15 лет перед выходом на пенсию Б. М. Сидоров был сотрудником в одном из районных отделов по труду и заработной плате, в постсоветское время переименованных в центры занятости. Он нередко встречался с бедственным положением людей и старался помочь в трудных ситуациях. |
Впервые Сидоров столкнулся с непонятным феноменом, когда в очередной раз попал в больницу. Несколько лет назад он на ногах перенес грипп — некому было работать, и вскоре у него развился воспалительный процесс уха. То была уже четвертая операция, долбили заушную кость, поэтому он ходил по нейрохирургическому отделению с огромной подушкой из марли и ваты на правой стороне головы. Был год этак 1992—93-й. |
А однажды в отделение привезли 12-летнего мальчика с подозрением на менингит — сильные боли парнишка переносил мужественно, терпел из последних сил. А вечером, ближе к полуночи, по коридорам началась беготня, в операционной зажгли свет, и он горел там до утра. Оказалось, оперировали того самого мальчика, сделали трепанацию черепа: в головном мозге обнаружили опухоль. Тот же хирург, что делал операцию Борису Михайловичу, опухоль удалил, почистил это место, но парнишка впал в кому. И лежал без сознания уже третью неделю. Около палаты реанимации день и ночь, как на часах, стоял или изредка сидел его отец, военный, подполковник. Они с сыном были очень похожи друг на друга, и отец беззаветно любил своего первенца. |
Иногда Борис Михайлович подходил к отцу. «По-прежнему, без сознания…» — тусклым голосом отвечал офицер, посеревший от утомления и бессонницы. Жена лишь иногда сменяла его на печальном посту. Мальчишку было жалко до слез — врачи уже не надеялись на чудо. |
— В одну из ночей я внезапно просыпаюсь, будто меня включили кнопкой, представляю этого бездыханного мальчонку, и меня переполняет любовь к нему, по сути, не знакомому мне, — вспоминает Борис. — Это чувство любви и желания помочь было таким сильным, что меня распирало от непонятных энергий. Я был словно в энергетическом коконе. Потом пришло ощущение, что этот кокон лопнул. |
Борис поднялся, вышел в коридор — темно, тихо, свет только дежурный, у реанимационной палаты тень отца. Борис подошел к нему, спросил: «Как сын?» — но офицер мутным взглядом глянул на него и ничего не ответил. |
— И в самом деле, что отвечать? Подошел какой-то чудак с небритой мордой, вата в ухе… Понятно, ему не до меня, — попенял на себя рассказчик. |
Борис открыл дверь в реанимацию. Возле стены у тумбочки сидела медсестра, дремала, низко склонив голову. Он тихонько прошел к кровати мальчика. Тот был накрыт простыней. Поразил цвет лица больного — светло-зеленая кожа, на носу прозрачная кислородная маска, голова в бинтах. |
— Вдруг что-то во мне включилось, — вспоминает подробности Борис Михайлович. — Я стою в ногах мальчика, а мое тело начинает пульсировать, и от него, как круги по воде, идут энергетические волны. От верхушки головы до пальцев ног ощущаю мощную вибрацию, которая направлена в сторону больного. |
Так он стоял, вибрируя, минут пять. Потом всё разом закончилось, вибрация прекратилась. Но он стоит и чего-то ждет. Вдруг в голове возникает четкая мысль: «Всё в порядке, он будет жить. С головой всё будет нормально…» |
— Я словно ждал этих слов. Повернулся, вышел из палаты, иду по коридору, открываю свою дверь… — Сидоров долго молчит, глядя на меня. — На моей кровати лежит мое тело… Подхожу близко — интересно же! — и вдруг у меня, у лежащего, на груди около горла, будто замок-молния раскрылся, и я, стоящий, — вжик! — влетел в свое тело. Щелчок, «молния» закрылась, и я отрубился. Проспал до позднего утра. |
Утром Борис Михайлович не знал, что думать о ночном происшествии. Подошел к отцу мальчика: «Я видел сон, с сыном все будет в порядке, он выздоровеет…» Мужчина благодарно кивнул головой. А к обеду по отделению разнеслась весть: мальчик вышел из комы, попросил еду… |
К вечеру Сидорова выписали из больницы, и окончания истории он не знал. Только через год, во время профилактического осмотра, спросил хирурга — что стало с мальчиком? Оказывается, того выписали дня через три после Сидорова, в хорошем состоянии. Еще через несколько лет до Бориса дошла весть — парнишка учится на втором курсе университета. |
— Так это был сон или не сон? — спросил я, догадываясь о сути ночного приключения. |
— Думаю, что не сон, — усмехнулся Борис Михайлович. — Похоже, меня подключили ради спасения этого ребенка. Мое астральное тело участвовало в той операции, но я еще не был осведомлен о тонких структурах человека. Эти знания пришли потом. |
С того времени началось перерождение и самого Бориса. Юрист по образованию, он увлекся эзотерикой, много читал, иногда практиковал, открывая для себя новые реалии окружающего мира. Они далеко не во всем сходились с учебниками. |
Когда всё началось? |
По своему опыту я знаю, что подключение к информационным полям, открытие сознания человека обычно имеет свои резоны, особые вехи, поэтому опрашивал Бориса Михайловича досконально и придирчиво. Его жизнь была полна испытаний, и, наверное, это способствовало его перерождению. |
В четыре года Бориса, когда он играл в прятки на улице, уронила соседская девочка-подросток, сломав мальчонке спину и ногу. Был февраль 1946 года, повсюду голодно и холодно, но его мать неимоверными усилиями перевезла сына за 400 верст от их села в Оренбуржье в город Бугуруслан, в детский костно-туберкулезный санаторий. Там мальчонку заковали в мокрые бинты, пропитанные гипсом. И именно тогда он вдруг впал в коматозное состояние, пролежав без сознания полторы недели. Все это время мама не отходила от него, молилась Богу. |
Гипсовый корсет от низа спины до шеи стал его «одеждой» аж на четыре с половиной года. Раз в год корсет распиливали и вновь заматывали тело мокрыми бинтами: мальчонка рос, и корсет становился мал. Борис не ныл, не отчаивался, он принял такое положение как неизбежное. Мама лишь раз в несколько месяцев могла приехать к нему. С металлическим корсетом он пошел в школу, и только к двенадцати годам врачи разрешили его снять. |
Я видел след перелома на спине у Бориса Михайловича: заметная вмятина на позвоночнике. Так обозначились три намертво сросшиеся позвонка. |
А в свои двенадцать лет Борис едва не утонул — попал на реке в водоворот. Его спас неведомо откуда появившийся парень: никого не было на берегу, и вдруг… помощь. Наверное, тогда мальчишка опять был в коме — наглотался воды, и парню пришлось потрудиться, чтобы его откачать. Борис не знает, сколько времени он был без сознания. |
Потом были три операции в нейрохирургии из-за нагноения уха. Во время четвертой он долго не мог выйти из анабиоза. Врачи тогда сильно поволновались. Борису минуло 47 лет, и, может, тогда произошел тот главный поворот в его судьбе — раскрытие новых способностей. |
Впрочем, может, и раньше что-то было… К примеру, в четвертом классе ему запомнилось, как он внезапно остановил хлынувший ливень. Крикнул в отчаянии: «Дождик, прекрати!» — и через полминуты ливень будто выключили. А однажды, уже взрослым, он крикнул разгалдевшимся за окном гусям: «Замолчите! Тихо!» — и всё стадо смолкло. За весь вечер ни один гусак не пискнул… |
Борис Михайлович не знал, не догадывался, что в его руках кроется загадочная сила… |
Спасал, когда не было другого выхода |
Он не может похвалиться большим списком исцеленных людей, но около трех десятков фамилий помнит. И каждый раз его вмешательство было спонтанно-вынужденным: надо было помочь, и о другом речи не шло. Всякий раз Борис Михайлович тщательно скрывал от коллег по работе, что он может что-то особенное. Или просил исцеленных об этом не распространяться. Молва могла повредить его служебной карьере. Денег тоже не брал — в голову не приходило. Ведь помогал, когда человеку было совсем худо. Какие тут деньги?.. |
— Во-первых, я никогда не был уверен в своих целительских способностях, — объяснял он мне свою пассивность. — И другое: понимал, что всё идет от каких-то Высших сил, я всего лишь передатчик. «Они» решат — я выполняю, прочем всегда хватало только одного сеанса. Редко шли повторные. |
Вот несколько эпизодов из разряда «странностей». |
Однажды на работе что-то подняло его от стола, и Борис быстро пошел в комнату, где у него не было никаких дел. Подошел к Людмиле Т., у той глаза, как у рака, лезут из орбит, белки красные. |
— Люда, ты что? |
— Ой, Борис Михайлович, что-то с глазами, почти ничего не вижу, — корчится она от боли. |
У Бориса вдруг пошел жар из правой ладони, он приложил ее к глазам Людмилы, левую ладонь — на затылок, словно ею принимал энергию. Держал минут пять, и тут тепло из ладони ушло. Глаза у женщины пришли в норму. Через пятнадцать лет он встретил ее: оказывается, глаза с тех пор не болели ни разу. Людмила Т. за это время стала начальником Центра занятости в одном из районов Саратова. |
Однажды они с женой приехали на дачу к Кире Селезневой, их хорошей знакомой. А та корчится от боли в животе. |
— У меня словно что-то включилось в голове, — вспоминает Борис. — Вижу внутренним зрением — аппендикс стоит торчком, наполнен гноем, вот-вот прорвется. Грозило перитонитом. Ехать до города около часа, не довезем. «Ложись!» — командую ей. |
Из его руки пошел горячий столб энергии, а в голове картинка: надутая желтая головка начинает уменьшаться, съеживаться и потом совсем сморщилась. Кира перестала охать, а потом и вовсе развеселилась. Вечер прошел отлично. В больницу, чтобы вырезать аппендикс, она так и не пошла, потому что он ее больше не тревожил. |
У Киры была подруга Наталья, и у нее сильно болели почки — даже с работы пришлось уволиться. Простуд смертельно боялась, все форточки в доме закрыты… Бориса привели к женщине. Он поработал пять минут руками, закрыл больное место крестом. Боль прошла. Через полгода встречает в управлении эту Наталью: пришла сдавать годовой отчет. Ее взяли главным бухгалтером фирмы, про почки забыла, теперь здорова. |
Один случай особенно трогательный, хотя и трагичный тоже. |
Пришла в их центр занятости красивая молодая женщина с большими голубыми глазами — ищет работу. Оказалось, она глухая, артель ликвидировали, муж тоже там работал… В общем, жить почти не на что, нигде инвалидов не принимают. Это были те беспросветные 90-е годы… Борис Михайлович усиленно просматривал вакансии, но тут ему пришел сигнал-мысль: «Правое ухо небезнадежно…» |
Он попросил женщину сесть на стул, показал, что будет лечить, и сам, того не ожидая, сунул указательные пальцы в оба уха. Пошел прогрев. Через пять минут энергия кончилась. Он хлопнул в ладоши над левым ухом — женщина не шелохнулась. Хлопнул над правым — она как вздрогнет! В глазах изумление… Борис включил на полную мощность радиоприемник — подойди. Полметра оставалось… |
— Она глазищи округлила — слышит музыку!.. Ты знаешь, я смотрю на нее — никаких орденов не надо! Вот это награда!.. — аж задохнулся спустя много лет Борис Михайлович. |
Пишет ей — «купи аппарат». Она в ответ: «Пенсия у нее с мужем по 250 рублей, двое детей, аппарат стоит 5000 рублей». Ну что он мог сделать?! Увы, так потом и не узнал судьбу своей пациентки. |
Была одна ситуация с трагическим концом… Знакомая попросила: брат, профессор, лежит в Новосибирске с третьим инфарктом, попробуй заочно помочь. Сообщила все данные, фотографию принесла. Борис начинает работу и понимает: тот не верит ни во что паранормальное! И в Бога, кстати, тоже. Но всё же воздействие помогло — профессора выписали, он стал ходить, правда, с палочкой. А Борису Михайловичу пришла мысль извне: «Если не поверит в Бога, то в начале января умрет». То есть оставалось полгода. Профессор не захотел менять своих убеждений, и 4 января его не стало. |
Но одну жизнь в заочном поединке со смертью он всё же спас… Это была Нина Витальевна Н., ей сейчас 92 года, живет в Саратове. У нее отказало сердце, и с ней рядом в это время была экстрасенс Лидия Ивановна. Но, видимо, не справлялась. Позвонила Борису — помоги! |
— У меня перед глазами возник график, как осциллограмма, и, судя по уменьшению амплитуды, сердцебиение затухало, — вспоминает он. — Я начал работать на расстоянии, и вижу — амплитуда возрастает, ритм сердца восстановился. |
Он сел завтракать, и вдруг, как удар в лоб: «Смотри туда!» Смотрит мысленно — на графике ровная линия… Сердце остановилось. |
— Я обозлился: не справился! Мысленно беру сгусток света, вроде шаровой молнии, и кидаю туда, в сердце. Там словно взрыв произошел, и сердце забилось, заработало, потом вошло в ритм. Женщина живет по сию пору, иногда мы с ней созваниваемся… — закончил рассказ мой собеседник. |
Борис Михайлович уже давно не практикует энергетическое лечение. Он не стал развивать свои способности главным образом потому, что среди его коллег по работе это было не принято и даже осуждалось. Воспринималось недопустимой ересью. Только сейчас люди начинают осознавать, как много заложено в их собственной генетике и как важно разблокировать информацию, заложенную в наших ДНК. Этот процесс уже начался, и время полного раскрытия всех возможностей человека не за горами. |
Аномальные новости 40,2011 |
При использовании материалов с сайта активная ссылка на него обязательна
|