17.01.2017. - Почему ученые не верят в паранормальное

Почему ученые не верят в паранормальное

Как отличить настоящего ученого от шарлатана? Как рождаются заблуждения? Как провести грань между наукой и лженаукой? Верить ли в паранормальное? Почему инопланетяне до сих пор не вышли на связь? Реальны ли путешествия во времени? Возможна ли криоконсервация? Как относиться к клонированию? Сможем ли мы жить вечно? Что такое счастье, и можно ли его измерить? Существует ли Бог? На эти вопросы отвечает известный популяризатор науки Майкл Шермер в своей книге «Скептик: Рациональный взгляд на мир». На русском языке книга вышла в издательстве «Альпина нон-фикшн».

Покажите мне тело. Так называемые свидетельства очевидцев о снежном человеке, Несси и Огопого распаляют наше воображение. Но на одних байках науки не сделаешь

В 1895 году французский романист Анатоль Франс высказал мнение: «Случай — это псевдоним Бога, когда он не хочет подписываться собственным именем». Возможно, так и есть, но, как заметил другой знаток человеческих душ, «иногда сигара — всего лишь сигара». Поэтому, хотя и говорят, что знаменитости уходят в мир иной по трое, это наверняка совпадение — потеря в январе 2003 года авторов двух известнейших биомистификаций, Дугласа Херрика, отца нелепого кроленя (полукролика, полуоленя), и Рэя Уоллеса, родоначальника менее абсурдного бигфута (рассказы о котором нередко принимают за чистую монету).

Кролень веселит нас дешевыми приемами — лицензиями на отстрел, продаваемыми только обладателям IQ от 50 до 72, бутылками уникального молока кроленя, ну и такими вариациями, как кролепанда. Бигфут же, хотя иногда и вызывает едкие смешки, гораздо более правдоподобен по простой эволюционной причине: крупные волосатые человекообразные обезьяны в наши дни обитают в африканских лесах, и по крайней мере один вид гигантских обезьян — гигантопитек — жил несколько сотен тысяч лет назад бок о бок с нашими предками.

Семья Уоллеса после его кончины призналась, что неутомимый шутник нас разыгрывал, но может ли случиться, что бигфут существует на самом деле? Бесспорно. В конце концов, хотя сторонники бигфута не оспаривают того факта, что Уоллес разгуливал на деревянных колодках гигантского размера, они совершенно справедливо замечают, что рассказы о гигантском йети в Гималаях и легенды индейцев о сасквоче, бродившем по северо-восточному побережью Тихого океана, появились намного раньше розыгрыша Уоллеса 1958 года.

В сущности, на протяжении большей части XX века были все основания рассуждать и искать Бигфута, а заодно с ним обитателей озер Лох-Несс, Шамплейн и Оканаган (соответственно, Несси, Шампи и Огопого) и даже инопланетян. Наука занимается объяснимым, поэтому наши ограниченные исследовательские ресурсы не тратились на кроленя, а вот на этих существ в свое время вполне могли. Почему же они не заслуживают этого сейчас?

Изучение животных, чье существование лишь предстоит подтвердить, называют криптозоологией. Термин придумал бельгийский зоолог Бернар Эйвельманс в конце 1950-х годов. Криптиды, или «скрытые животные», начинают свою жизнь как следы в грязи, размытые фотографии, видеозаписи с низким разрешением и бесчисленные байки о глухом топоте по ночам. Существует множество видов криптидов: вышеупомянутые гигантские обезьяны и озерные чудовища, морские драконы, огромные змеи-осьминоги, птицы и даже выжившие динозавры (самый известный из них — мокеле-мбембе, который, по легенде, скрывается в озерах Западной Африки).

Криптиды достойны нашего внимания уже потому, что ученые совершили немало успешных открытий, опираясь на фольклор и байки — так что мы не можем наперед отрицать все подобные рассказы. Среди самых известных примеров — горилла в 1847 году (и горная горилла в 1902 году), гигантская панда в 1869 году, дракон с острова Комодо в 1912 году, бонобо (или карликовый шимпанзе) в 1929 году, большеротая акула в 1976 году, гигантский геккон в 1984 году, клюворылый кит в 1991 году, вьетнамский полорогий бык саола в 1992 году. Криптозоологи особенно гордятся поимкой в 1938 году целаканта, принадлежавшего к древнему виду рыб, который считался вымершим в меловом периоде.

Хотя сообщения об открытии новых видов жуков и бактерий регулярно публикуются в биологических хрониках, эти примеры поразительны своей новизной, размерами и общностью с вышеупомянутыми родственниками-криптидами — бигфутом, Несси и др. Однако обратите внимание, что у всех этих примеров есть нечто общее: материальное тело! Для признания нового вида нужно иметь голотип — образец этого вида, по которому можно составить подробное описание, сделать фотографии, вылепить модели и опубликовать профессиональный научный анализ.

С баек хорошо начинать исследование, но сами по себе они не являются основанием для признания нового вида. По словам Фрэнка Саллоуэя, психолога из Калифорнийского университета в Беркли (словам, которые стоило бы возвести в принцип), «байки не делают науки. Десяток баек — не лучше одной, а сотня — не лучше десятка».

Каждый раз, сталкиваясь с охотниками на бигфута, искателями Несси или жертвами похищений инопланетянами, я применяю правило Саллоуэя. Все это — захватывающие истории, а не достоверная наука. После вековых поисков химер уместнее всего сохранять скептицизм до тех пор, пока вам не покажут тело.

(…)

Разберемся с мертвыми. «Переход» к разоблачению трюков популярных медиумов

Человек — существо повествующее, ищущее закономерности. Как и все остальные животные, мы эволюционировали под влиянием событий в природе, нащупывая закономерности, значимые для нашего выживания. Однако в отличие от животных, мы рассказываем истории о найденных закономерностях. Иногда эти закономерности реальны, иногда — иллюзорны.

Одна из иллюзий осмысленной закономерности, основанная на единичных свидетельствах и породившая бесчисленные истории, — приписываемая медиумам способность общаться с умершими. Известнейший медиум нашего времени — бывший преподаватель бальных танцев Джон Эдвард, ведущий популярной телепередачи «Переход» на канале Sci Fi Network и автор бестселлера New York Times, книги «Самый последний раз» (One Last Time). Его шоу настолько популярно, что он скоро начнет конкурировать с Опрой за телезрителей в дневное время.

Как выглядит общение Эдварда с умершими? В двух словах — это надувательство. Он начинает с того, что выбирает сектор аудитории, в котором сидят порядка 20 человек, и говорит что-то вроде: «Я чувствую, что здесь Джордж. Не знаю, кто это. Может быть, Джордж недавно умер, или он здесь, в зале, или это кто-то из ваших знакомых». Конечно, такие общие слова неизбежно «попадают в цель». Теперь, когда он выявил своего пассажира (словечко уличных мошенников, обозначающее намеченную жертву), начинается «чтение» с использованием трех методов:

1. Холодное чтение, где вы буквально «читаете» кого-то «вхолодную», т. е. ничего о человеке не зная. Вы задаете кучу вопросов, делаете массу утверждений и ищете зацепки. «Так, я чувствую имя на П, пожалуйста, кто это?», «Он показывает мне что-то красное, пожалуйста, что это?» и т. д. Большинство утверждений неверны. Если участникам хватает времени, они качают головой — «нет». Но Эдвард говорит так быстро, что они успевают лишь подтверждать попадания. Как показал Б. Скиннер в экспериментах, демонстрирующих суеверное поведение, достаточно изредка давать подкрепление, чтобы участники сохраняли уверенность в существовании закономерности (хватает и редких выигрышей, чтобы люди не отлипали от игровых автоматов). Журналистское расследование, которое я провел для нью-йоркской радиостанции WABC, показало, что Эдвард делал около одного утверждения в секунду в первую минуту своего выступления, когда он сыпал именами, датами, описаниями, болезнями, родственниками и тому подобным. Приходилось останавливать запись и перематывать назад, чтобы успеть за ним.

2. Теплое чтение, где задействуются психологические принципы, применимые практически к любому человеку. Пережившие смерть близкого часто носят какой-нибудь аксессуар, напоминающий об этом человеке. Например, Кэти Курик в телешоу Today носила кольцо умершего мужа на цепочке. Медиумы знают о подобных элементах траура и спрашивают: «У вас есть кольцо или какое-то украшение?» Эдвард также непринужденно выясняет причину смерти, концентрируясь на области груди или головы, а затем уточняя, была ли кончина медленной или неожиданной. «Он рассказывает мне что-то о боли в груди, — говорит Эдвард и, если следует положительный кивок, продолжает. — У него был рак, да? Я вижу медленную смерть». Если он получает кивок, это попадание. Если подопытный колеблется, Эдвард спешно переключается на сердечный приступ. Если это голова, он первым делом предположит инсульт или травму головы от падения или автокатастрофы.

3. Горячее чтение, когда медиум добывает информацию о подопытном заранее. Один из участников, получивший толкование в телепрограмме Эдварда, рассказывает: «Пока мы ждали открытия студии, вокруг нас постоянно крутились “помощники продюсера”. Они велели нам вести себя тихо и наверняка много подслушали. Я думаю, там вообще все напичкано жучками. Все это время мы говорили о тех умерших родственниках, с которыми надеялись пообщаться. И это все происходило посреди развешанных микрофонов и включенных камер».

Но в большинстве случаев медиумам и не нужно подслушивать. Они добиваются успеха, потому что касаются темы, трагичнее и бесповоротнее которой вряд ли что-то может быть, — смерти. Рано или поздно все сталкиваются с этой неизбежностью, и мы наиболее уязвимы в такие моменты. Глубокие раздумья об этой данности заставляют даже самых рациональных и сдержанных из нас поддаваться эмоциям.

В этом причина опасности и аморальности медиумов. Они охотятся за переживаниями людей, столкнувшихся с утратой. А как известно психотерапевтам, помогающим при травмах утраты, лучший способ пережить смерть — встретиться с ней лицом к лицу. Смерть — часть жизни, и воображать, что мертвые собираются в нью-йоркской студии, чтобы чесать языки с бывшим учителем бальных танцев, — издевательство над разумом и человеческими чувствами живых.

Дрейф парапсихологии. Почему большинство ученых не верят в экстрасенсорное восприятие и телепатию

В первой половине XIX века теория эволюции блуждала в домыслах до тех пор, пока Чарльз Дарвин и Альфред Рассел Уоллес не собрали достаточное количество фактов и не открыли движущий механизм эволюционной машины — естественный отбор.

В первой половине XX века теория дрейфа континентов, предложенная в 1915 году немецким ученым Альфредом Вегенером, маячила на окраинах научного знания вплоть до 1960-х годов, когда были открыты срединно-океанические хребты, геомагнитные изменения, соответствующие движениям континентальных плит, а главное — тектоника плит как двигатель континентов.

Факты и теория. Свидетельства и механизм. Это два столпа настоящей науки. Если нет фактов и свидетельств — теория и механизм не нужны для объяснения. Если нет теории и механизма — факты и свидетельства бесцельно дрейфуют в бескрайнем море.

Уже более века говорят о существовании парапсихологических феноменов. В конце XIX века появились организации типа «Общества парапсихологических исследований» для изучения этих явлений с помощью строгого научного метода, их поддерживали многие ученые мирового уровня, в том числе даже Уоллес (Дарвин был настроен скептически). В XX веке парапсихология периодически просачивалась в серьезные академические исследовательские программы, от экспериментов Джозефа Райна в Университете Дьюка в 1920-е годы до исследований Дэрила Бема в Корнелльском университете в 1990-е годы.

Например, в январе 1994 года Бем и его покойный коллега-парапсихолог из Эдинбургского университета Чарльз Хонортон опубликовали статью «Существует ли телепатия? Воспроизводимые свидетельства аномального процесса передачи информации» в престижном рецензируемом журнале Psychological Bulletin. По итогам метаанализа 40 опубликованных экспериментов авторы пришли к выводу, что «процент воспроизведения и размеры эффекта, достигнутые с помощью определенного экспериментального метода — ганцфельд-процедуры — достаточны, чтобы представить эти данные всему психологическому сообществу». (Метаанализ — статистический подход, объединяющий результаты множества исследований, чтобы увидеть общий эффект, даже если результаты отдельных исследований не были статистически значимы. В ганцфельд-процедуре «получатель» находится в одной комнате в условиях сенсорной изоляции с половинками шариков для пинг-понга на глазах, с белым шумом в наушниках, а «отправитель» телепатически передает изображения или видео из другой комнаты.)

Несмотря на обнаруженные свидетельства телепатии (испытуемые давали правильные ответы в 35% случаев против 25%, как это ожидается при случайном угадывании), Бем и Хонортон жаловались: «Большинство академических психологов все еще не признают существования парапсихологических феноменов, аномальных процессов передачи энергии или информации (телепатии или других видов экстрасенсорного восприятия), которые на сегодняшний день не имеют объяснения с точки зрения известных физических или биологических механизмов».

Почему ученые не признают парапсихологию? Дэрил Бем обладает блестящей репутацией скрупулезного экспериментатора, и он представил нам статистически значимые результаты. Разве ученые не должны быть открыты новому и готовы изменить точку зрения, когда появляются новые данные и доказательства? Причина скептицизма в том, что нам нужны и воспроизводимые данные, и жизнеспособная теория, а в парапсихологических исследованиях нет ни того ни другого.

Данные. И метаанализ, и ганцфельд-техника вызывают большие вопросы. Рэй Хайман из Орегонского университета обнаружил несоответствия в экспериментальных процедурах разных ганцфельд-экспериментов (которые были свалены в кучу в бемовском метаанализе, как если бы процедуры были одинаковыми), а примененный Бемом статистический тест (Z-оценка Стоуффера) не подходил для такого неоднородного набора данных. Хайман также обнаружил изъяны в процедуре рандомизации целевого образа, которые приводили к искажению выбора: «Все правильные попадания приходятся на второе и последующее появление образа. Если взять попадания при первом появлении образов, результат не отличается от случайного». Ричард Уайзмен из Хартфордширского университета провел метаанализ еще 30 ганцфельд-экспериментов и не нашел доказательств телепатии, из чего заключил, что телепатические данные невоспроизводимы. Бем ответил десятком дополнительных статистически значимых, на его взгляд, ганцфельд-экспериментов и подготовил к публикации результаты новых исследований. В общем продолжается нескончаемый спор о данных.

Теория. Более глубокая причина научного скептицизма в отношении парапсихологии — которая не исчезнет, даже если появятся статистически более значимые данные, — состоит в том, что не существует теории, объясняющей, как это работает. До тех пор пока сторонники парапсихологии не смогут объяснить, как мысли, порождаемые нейронами мозга отправителя, могут проникать сквозь череп в мозг получателя, скептицизм — нормальная реакция. Так же было и с эволюцией без естественного отбора, и с дрейфом континентов без тектоники плит. Если факты говорят о существовании феномена телепатии (а я не уверен, что это так), это требует объяснения, и нам необходим причинный механизм.

Парапсихологии суждено дрейфовать на окраинах науки, пока она не обретет своего Дарвина.

Перевод Анны Петровой

Источник