11.07.2017. - Московский Нострадамус

Московский Нострадамус - Лев Федотов

Школьник Лев Федотов известен благодаря своим дневникам, которые попали в руки его другу детства, писателю Юрию Трифонову. С него Трифонов писал своего Антона Овчинникова в повести «Дом на набережной». Однако те самые дневники были не просто хроникой предвоенных и военных событий: юноша почти точно назвал дату начала Великой Отечественной войны и обрисовал, как она будет развиваться.

Леонардо из 7-го «Б»

Лев Федотов родился в 1923 году в семье ответственного партийного работника и костюмерши одного из московских театров. До 1932 года семья Федотовых жила в гостинице «Националь», затем - в знаменитом Доме на набережной в квартире 262. Лев учился в средней школе №19 имени Виссариона Белинского на Софийской набережной и дружил с будущими писателями Михаилом Коршуновым и Юрием Трифоновым.

Трифонов вспоминал, что круг интересов Федотова был необычайно широк – тот увлекался минералогией, палеонтологией, океанографией, рисованием, музыкой. Его любимой оперой была «Аида», которую он без нот и партитуры, восстановил по слуху для себя - от первого до последнего акта.

Юноша изучил приемы джиу-джитсу и, несмотря на болезни - близорукость, плоскостопие - готовил себя к путешествиям. По словам приятеля Льва, Артема Ярослава, он вечно «ходил в каких-то перелицованных куртках, коротких штанишках, из-под которых были видны голые худенькие коленки». За этим внешним видом скрывалось и тяжелое материальное положение семьи – Лев рос без отца (Федор Калистратович трагически погиб в 1933 году), и весь воз материальных и бытовых проблем тащила на себе мать, Роза Лазаревна.

«Я пристрастился к писанию романов благодаря Леве... – вспоминал Трифонов. - Он был известен в школе как местный Гумбольдт, как Леонардо из 7-го «Б».

Девочки его сторонились: взгляд у Льва был пристальный, затаенный, а мальчишки же смотрели на Федотова как на чудо и называли то ли нежно, то ли иронически «Федотик». По словам писателя, Федотов «бурно и страстно развивал свою личность во все стороны, он поспешно поглощал все науки, все искусства, все книги, всю музыку, весь мир. Он жил с ощущением, будто времени у него очень мало, а успеть надо невероятно много».

Жизнь Льва оборвалась, когда ему было всего двадцать лет. Несмотря на болезни, он добровольцем ушел на фронт. Увы, дожить пареньку до предсказанной им Победы не удалось. 25 июля 1943 года он ехал в грузовике с другими солдатами, и машина попала под бомбежку.

Случайное открытие

Содержание дневников Федотова раскрылось случайно - в 1980 году Трифонов пришел к матери Льва и попросил у нее на время дневники своего друга – он хотел их использовать для постановки пьесы «Дом на набережной» у Юрия Любимова в «Театре на Таганке». У Розы Лазаревны сохранилось несколько истрепанных тетрадей, которые почти ежедневно заполнял ее сын.

О том, что Лев вел дневник, знали многие. По словам, одноклассников, он записывал туда все события, вплоть до мелочей. Иногда заполнял своим мелким, убористым почерком до ста (!) страниц в день. К примеру, 27 декабря 1940 года Федотов описал свой диспут с одноклассниками о полетах во Вселенную. Тогда он в шутку заявил, что американцы полетят на Марс в 1969-м. И почти попал в точку – только астронавты США на «Апполоне-11» отправились на Луну…

Но главное в дневниках Федотова – события 1941 года, их оценка и прогнозы. Трифонов, прочитав дневники друга, был потрясен - ведь то, о чем писал Федотов, не укладывалось ни в какие рамки. Он указал почти точную дату нападения Германии на Советский Союз и описал ход боевых действий до начала 1942 года!

5 июня 1941 года Федотов записал в дневнике: «Хотя сейчас Германия находится с нами в дружественных отношениях, я твердо уверен, что все это только видимость. Тем самым она думает усыпить нашу бдительность, чтобы в подходящий момент всадить нам отравленный нож в спину...»

Он был уверен в грядущем успехе Красной армии: «Я лично твердо убежден, что это будет последний наглый шаг германских деспотов, так как до зимы они нас не победят. Победа победой, но вот то, что мы сможем потерять в первую половину войны много территории, это возможно…»

Федотов считал, что немцы нападут неожиданно, без объявления войны, и захватят Минск, Гомель, Житомир, Винницу, Гомель, Псков и многие другие города. Он допускал, что немцы возьмут и Киев, но был уверен, что столица устоит перед натиском Гитлера – «зимой же для них районы Москвы и дальше будут просто могилой!» Он предсказывал, что Ленинград, взятый в кольцо, тоже не капитулирует.

«Эх, потеряем мы много территории! - сокрушался Федотов. - Хотя она все равно потом будет взята нами обратно, но это не утешение. Временные успехи германцев, конечно, зависят не только от точности и силы их военной машины, но также зависят и от нас самих. Я потому допускаю эти успехи, что знаю, что мы не слишком подготовлены к войне. Если бы мы вооружались как следует, тогда бы никакая сила немецкого военного механизма нас не страшила, и война поэтому бы сразу же обрела бы для нас наступательный характер…»

Лев сетовал, что много денег перед войной было истрачено на дворцы, премии артистам и искусствоведам. С этим вполне можно было подождать, лучше бы те значительные средства истратили на оборону и укрепление армии.

В последний мирный день, 21 июня 1941 года, Федотов записал: «Теперь я уже жду беды для всей нашей страны - войны. По моим расчетам, если я действительно был прав в своих рассуждениях, то есть, если Германия готовится напасть на нас, война должна вспыхнуть в ближайшие числа этого месяца или же в первых числах июля... Откровенно говоря, теперь, в последние дни, просыпаясь по утрам, я спрашиваю себя: а может быть, в этот момент на границе уже грянули первые залпы? Теперь можно ожидать начала войны со дня на день...»

Он указывал, что «мы будем раскаиваться в переоценке своих сил и недооценке капиталистического окружения». И предрекал, что США вступит в войну только тогда, когда ее вынудят, поскольку «американцы больше любят делать оружие, тратить время на рассмотрение законов, чем воевать».

Полное совпадение

Утром 22 июня позвонила его тетя. «Лева! Ты слышал сейчас радио? – спросила она. «Нет! Оно выключено». «Так включи его! Значит, ты ничего не слышал?» «Нет, ничего». «Война с Германией!» – ответила моя тетушка. Я сначала как-то не вник в эти слова и удивленно спросил: «А чего это вдруг?»», — пишет Федотов.

После того, как по радио прозвучало сообщение о начале Великой Отечественной войны, Федотов записал в дневнике: «...Я был поражен совпадением моих мыслей с действительностью! У меня из головы просто все вылетело! Ведь я только вчера вечером в Дневнике писал еще раз о предугадываемой мною войне, и теперь это случилось. Это чудовищная, правда. Но справедливость моих предвидений мне явно не по душе. Лучше бы я оказался не прав!»

«Мысль о войне с Германией меня тревожила еще в 1939 году, когда был подписан знаменательный пакт о так называемой дружбе России с германскими деспотами – размышлял он 25 июня. - и когда наши части вступили в пределы Польши, играя роль освободителей и защитников польских бедняков», — пишет он.

Как Федотову удавалось попадать «в точку»? Это отчасти объясняет он сам: «Я, правда, не собираюсь быть пророком, но все эти мысли возникли у меня в связи с международной обстановкой, а сложить их в логический ряд и дополнить помогли мне рассуждения и догадки».

Впрочем, порой мысли Льва выглядят наивными, что, впрочем, можно оправдать молодостью и свойственной ей благими порывами. «Как бы я желал, чтобы Ленин сейчас воскрес!.. – писал он. - Эх! Если бы он жил! Как бы я хотел, чтобы эти звери-фашисты в войне с нами почувствовали на своих шкурах светлый гений нашего Ильича. Уже тогда бы они сполна почувствовали, на что способен русский народ».

Вот еще один восторженный крик души: «Может быть, после победы над фашизмом нам случится еще встретиться с последним врагом - капитализмом Америки и Англии, после чего восторжествует абсолютный коммунизм».

Однако Федотов был уверен, что «фашисты будут задыхаться в борьбе с нами. Тупоголовые, конечно, еще будут орать о победе над СССР, но более разумные станут поговаривать об этой войне, как о роковой ошибке Германии».

В один из первых дней войны он записал: «Сегодня сводка с фронта была неплохая: было ясно, что немцы, кажется, остановились; но в их дальнейшем продвижении я не сомневаюсь. Они могут укрепиться на достигнутых позициях и перейти вновь к наступлению. От своих рассуждений, которые я излагал в дневнике 5 июня – в начале этого лета, – я еще не собираюсь отрекаться». Дневниковые записи Лев Федотов прекратил через месяц с лишним после начала Великой Отечественной войны: 27 июля 1941 года.

Источник