Загадки во тьме. Убийству на хуторе Хинтеркайфек
|
Чисто баварское убийство, или Сто лет неизвестности. Это случилось 4 апреля 1922 года. Жители хутора Хинтеркайфек, Андреас и Цецилия Грубер, а также их дочь и внучка, были обнаружены убитыми в собственном сарае. Тела были сложены кучей прямо возле входа, небрежно забросаны сеном и прикрыты старой дверью. Позже в доме были найдены и другие обитатели хутора – и тоже мертвыми. Было очевидно, что мертвы эти люди уже давно – как выяснилось, с 31 марта. Однако соседи впоследствии клялись полиции, что на хуторе в последние дни явно кто-то жил: в окнах горел свет, а из трубы шел дым. Кем был убийца и каковы были его мотивы, неясно до сих пор. |
Хутор Хинтеркайфек находился, что называется, на отшибе: вокруг километры полей, рядом дремучий лес. До ближайших соседей полкилометра, до ближайшего крупного города, Мюнхена, – 70 километров. Сам хутор представлял собой несколько приземистых одноэтажных строений: дом, где жила семья, сарай и постройки, в которых держали скот. Для удобства все постройки сообщались между собой; чтобы попасть из одного помещения в другое, выходить наружу было необязательно. Владельцы хутора, Андреас и Цецилия Грубер, были людьми довольно зажиточными: дела на ферме шли хорошо, работать в этой семье умели. Зимой справлялись своими силами, летом, во время посевных работ и сбора урожая, нанимали сезонных работников. Держали и домашнюю прислугу – которая, впрочем, в их доме никогда не задерживалась надолго. Отличались благочестивостью – регулярно посещали местную церковь. |
Однако соседи откровенно недолюбливали Груберов. Что было тому причиной? Возможно, вздорный характер главы семейства: Андреас был не дурак выпить и подраться, распускал руки по любому поводу – кому охота иметь дело с человеком, который в ответ на самое безобидное замечание готов подбить тебе глаз. К тому же было известно, что господин Грубер также крепко поколачивает жену и дочь. А возможно, виной неприязненного отношения соседей были гораздо более деликатные обстоятельства. Дело в том, что у супругов была дочь Виктория. Тихая милая девушка, обладательница прекрасного голоса, она, в отличие от отца, ни с кем никогда не ссорилась, характером обладала покладистым, пела в церковном хоре. Но было одно «но»: как только ей исполнилось шестнадцать, она стала любовницей собственного отца. |
Абсолютная власть |
Как это произошло, сейчас установить трудно, мы можем только гадать. Наиболее правдоподобной выглядит версия, подразумевающая насилие со стороны Андреаса. В свое время он женился на женщине отменно некрасивой, старше его на пять лет, к тому же вдовой, унаследовавшей хутор от своего первого мужа; женился, скорее всего, по расчету. Супруги нажили несколько детей, но до взрослого возраста дожила лишь Виктория, остальные умерли в младенческом возрасте; увы, еще сто лет назад такое не было редкостью. И как только Виктория, что называется, расцвела, Андреас внезапно обнаружил, что, помимо постылой жены, в его полном распоряжении имеется очень даже симпатичная девушка. И он может делать с ней все, что ему заблагорассудится. И ничего ему, мужчине в самом расцвете сил, хозяину хутора и главе семейства, за это не будет. |
В общем, как говорил английский историк Джон Дальберг-Актон, «власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно». |
Знала ли об этой связи Цецилия, жена Андреаса? По всей видимости, да. Однако ничего не делала, чтобы это прекратить. Может, просто не находила в себе сил противостоять мужу. А может, ее все устраивало. Деньги в доме имеются, вся семья сыта, обута и одета – чего еще желать? |
Завидная невеста |
Как бы то ни было, в 1914 году Викторию выдали замуж. |
Мужем ее стал Карл Габриэль. Семья его была далеко не такой обеспеченной, как семья Груберов; не исключено, что Карл, как когда-то его тесть, женился ради приданого. Тем более что за месяц до свадьбы родители девушки переписали на Викторию права на владение имуществом; в итоге после заключения брака три четверти Хинтеркайфека стали принадлежать Виктории, а четверть – Карлу. |
Карл переехал в дом жены и, засучив рукава, принялся работать на благо хутора Хинтеркайфек. А уже через несколько недель сбежал. Точнее, вернулся в родительский дом, оставив жену. |
Позже, в 1952 году, некий Георг Сигл, один из наемных работников семьи Груберов, заявит, что причиной ухода Карла стало следующее: Карл узнал, что его дорогой тесть состоит в отношениях с его же, Карла, дорогой супругой. |
Мы никогда не узнаем, собирался ли Карл официально оформлять развод с женой. Через четыре месяца после возвращения в родительский дом, в декабре 1914 года, он ушел добровольцем на фронт – шла Первая мировая. В качестве домашнего адреса он указал дом своих родителей; туда же вскоре и пришло извещение о его смерти. |
Так Виктория унаследовала ту четверть хутора, которая была записана на Карла. И стала официальной хозяйкой Хинтеркайфека. Дочь, Цецилию Габриэль, она родила ровно через девять месяцев после свадьбы, как и полагается добропорядочной, ничем не запятнанной немецкой фрау. |
А вскоре, отправившись в церковь на исповедь, призналась священнику, что уже давно спит с собственным отцом. |
Еще один жених |
Вообще-то тайну исповеди нарушать не полагается, какие бы ужасы ни рассказывал исповедующийся. Однако священник Михаэль Хаас счел иначе. А может быть, просто проговорился, не сумев удержать в себе эту отвратительную тайну. |
Итогом стал судебный процесс, по результатам которого Андреаса Грубера приговорили к году каторжных работ. А Викторию – к тюремному заключению длиной в месяц. Да, по тогдашним немецким законам в инцесте были виноваты оба. |
Однако ни тюрьма, ни каторга на образ жизни обитателей Хинтеркайфека не повлияли. Вернувшись домой, Андреас продолжил спать с дочерью. |
В 1918 году к Виктории посватался сосед Груберов – весьма зажиточный, уважаемый в округе человек Лоренц Шлиттенбауэр. Незадолго до сватовства он потерял жену – а через две недели после похорон его соблазнила Виктория. Во всяком случае, так он будет рассказывать позже: якобы молодая женщина пришла к нему за какой-то надобностью, заманила в сарай и там чуть ли не силой заставила заняться с ней любовью. А позже проделала все то же самое еще четыре раза. |
Кто бы из них кого ни соблазнил, однако в итоге Лоренц как честный человек отправился в дом Груберов – свататься. К тому времени Виктория уже ждала ребенка. Роди она в те годы вне брака, это, во-первых, окончательно заклеймило бы ее в глазах сельского сообщества как непорядочную женщину, а во-вторых, явилось бы прямым доказательством того, что дедушка ребенка является также и его отцом. Проще было выйти замуж. Что же до якобы соблазненного Шлиттенбауэра, то ему нужна была новая хозяйка на ферме. |
Однако Андреас Грубер наотрез отказался отдавать дочку замуж. |
Какие только слухи не ходили тогда о Груберах и их дочери. Поговаривали, что Виктория коварным образом совратила невинного сорокалетнего вдовца, уже будучи беременной – чтобы прикрыть грех. Что Лоренцу нужна была не сама Виктория, а ее приданое. Что Грубер, отказывая потенциальному жениху дочери, утверждал, что и сам прекрасно может приласкать дочурку. А когда у Виктории родился сын, слабенький и болезненный мальчик Йозеф, который за неполные три года своей жизни так практически и не вырос, односельчане Груберов окончательно убедили друг друга в том, что мальчик – плод кровосмесительной связи. |
Интересно, что Лоренц свое отцовство все же признал – и обязался выплачивать на содержание Йозефа алименты. |
Впрочем, выплачивал он их недолго. |
Очень странные дела |
Началось с того, что от Груберов спешно ушла горничная. Знакомым она рассказывала, что, во-первых, видела своего хозяина ночью на сеновале, и был он не один, а с дочерью, и занимались они тем, чем отцы с дочерями заниматься не должны. А во-вторых, в этом ужасном доме творится странное – там явно водятся привидения. Что при таком образе жизни хозяев, в общем-то, и не удивительно. |
Затем Виктория сообщила отцу, что видела возле хутора незнакомца, который пристально наблюдал за нею. Андреаса известие не встревожило: он и сам замечал какого-то мужчину, расхаживающего неподалеку, но особо не удивился – мало ли кто ходит вокруг. |
29 марта 1922 года Андреас обнаружил, что кто-то пробрался на хутор. Были две пары следов на снегу, которые вели из леса к постройкам; был свет от факелов неподалеку от дома, слышался шум на чердаке, были налицо следы взлома. Андреас, осмотрев ферму, не нашел ни незваных гостей, ни каких-либо следов; ни в доме, ни на всем хуторе ничего из ценных вещей не пропало. Нашлась, впрочем, мюнхенская газета, которую никто в доме не выписывал. И куда-то затерялись ключи от усадьбы. Соседи, которым Андреас все это рассказал, посоветовали ему обратиться в полицию – однако не слишком удивились, когда тот наотрез отказался: господин Грубер предпочитал не доверять никому, даже полиции. |
31 марта в Хинтеркайфек прибыла новая горничная – весьма оригинальная особа по имени Мария Баумгартнер. Одна нога у нее была короче другой от рождения, что сказывалось на походке; косые взгляды и шутки в свой адрес женщина воспринимала крайне болезненно, реагировала на них агрессивно – из-за чего и потеряла предыдущее место работы. |
А уже на следующий день, 1 апреля 1022 года, восьмилетняя Цецилия Габриэль не пришла в школу. |
Прокляты и убиты |
Это никого не встревожило. Не обеспокоились местные жители и тогда, когда 2 апреля, в воскресенье, семейство из Хинтеркайфека не явилось в церковь. Соседи замечали, что на хуторе есть люди: трубы дымят, окна светятся. Правда, почтальону приходилось бросать корреспонденцию в окно – ему никто не открывал. Но и это никого не удивило: Груберы славились своей нелюдимостью. |
Не удивился и мастер по ремонту двигателей, которому утром 4 апреля обитатели хутора не открыли дверь, несмотря на предварительную договоренность. Он попросту отправился в пристройку и принялся за починку двигателя. А затем отчитался о проделанной работе Лоренцу Шлиттенбауэру. Который первым заподозрил неладное: как же так, почему хутор пуст. И отправился туда, прихватив с собой четырех человек. |
Вот что обнаружили визитеры. |
Тела Андреаса и Цецилии Грубер, Виктории Габриэль и ее дочери, восьмилетней Цецилии Габриэль, были свалены в сарае с размозженными головами. В спальне горничной находилось тело Марии Баумгартнер. А мертвый Йозеф лежал у себя в детской, в маленькой коляске, из которой так и не вырос. |
Тем же вечером на хутор прибыла полиция. |
И установила следующее. Все обитатели Хинтеркайфека скончались от ударов мотыгой по голове. В доме были повсюду кровавые брызги и следы мужских ботинок. При этом ни деньги, ни ценности не пропали, что исключало убийство с целью ограбления. |
На следующий день прибыли кинологи с поисковыми собаками. Собаки взяли след преступника, но потеряли его у кромки леса. |
Дальнейший осмотр хутора показал, что убийца явно жил в доме в течение нескольких дней. Готовил себе еду, спал на чердаке. Кормил скотину, чтобы та не шумела. А потом исчез в никуда. |
А по результатам вскрытия стало ясно, что маленькая Цецилия после нанесенной ей раны какое-то время была жива. И лежала, живая, под мертвыми телами своей матери, своей бабушки и своего деда, который, возможно, был также ее отцом. И могла бы выжить, если бы ее вовремя обнаружили и доставили в больницу. |
Подозреваются все |
Кто же на самом деле зверски убил жителей Хинтеркайфека? |
Полиция подозревала Лоренца Шлиттенбауэра. Было известно, что ночь с 31 марта на 1 апреля он провел не дома, а в сарае – и теоретически мог отлучиться на соседний хутор. Однако позже его вторая жена решила изменить показания и заявила, что в эту ночь муж был рядом с ней. Уже после убийства Лоренца видели возле усадьбы. Но вину его так никто и не доказал. |
Подозревали даже Карла Габриэля, убитого на войне. В те времена нередко бывало так, что на человека приходила похоронка, а позже он благополучно возвращался домой. Тем более что тела Карла так и не нашли. Однако и эта версия не получила подтверждения. |
Расследование этой темной истории длилось долгие годы. В последний раз подозреваемых опрашивали аж в 1986 году; опросили более ста человек. Ни к какому результату это не привело. |
Похоронили убитых на общественные средства – в закрытых гробах и в общей могиле. На кладбище Вайховена, где они покоятся, до сих пор стоит обелиск с их именами и цитатой из Псалтири: «Ибо Он взыскивает за кровь; помнит их, не забывает вопля угнетенных». |
А хутор Хинтеркайфек в 1923 году сравняли с землей. |
Источник |
При использовании материалов с сайта активная ссылка на него обязательна
|