Контакт на Сахалине. 1987 год
|
|
|
|
|
«Наконец-то после трех лет запрета мне разрешено написать вам обо всем Этом, - утверждал Б. К. из Южно-Сахалинска в письме, опубликованном местной молодежной газетой. - Не подумайте ничего плохого, я не нахожусь ни в одном из "закрытых" учреждений. Я здоров, свободен. Но писать вам действительно не мог. Впрочем, что я говорю? Я не мог писать вам только об Этом. Испытывая силу запрета, я пробовал писать вам письма на нейтральные темы. И вы получали эти письма, я знаю. Ко мне приходили ваши официальные лаконичные ответы. Но большее мне не было позволено. И вот на днях я почувствовал: запрет снят!
|
|
Почему это произошло сейчас, пока не знаю. Надеюсь получить ответ от Них. Во всяком случае события, происходящие в самых различных уголках страны, да что там — во всем мире, делают эпизод со мной сугубо рядовым... Я имею в виду НЛО, контакты с представителями внеземных цивилизаций (ВЦ) и прочие, связанные с попыткой Шага навстречу явлению. Шаг навстречу — так называют Они все происходящее на Земле.
|
|
Вы можете посчитать мое признание за попытку мистификации, за бред сумасшедшего, за что угодно. Но Это было! Было! И, возможно, мне дадут возможность не только написать об Этом, но и показать место, где Это произошло. Возможно, я смогу встретиться с вами (и это мне пока запрещено) и доказать истинность описываемого...
|
|
Был сентябрь. Не обремененный ни семейством, ни дачей, я всегда беру отпуск в это время, чтобы от души попользоваться щедрыми дарами сахалинской осени, насладиться природой, попытаться открыть такие заповедные уголки Сахалина, куда, смею надеяться, не ступала нога человека. А подобные места есть даже вблизи Южного! В такой уголок выгребся я однажды часам к 18 после целого дня блужданий. Мощная сопка, бодрый ручей, неосыпавшиеся кусты голубики с ягодой, подвяленной на солнце и изумительно вкусной.
|
|
Признаться, я добрался до этого места смертельно уставшим. Брел напрямик, через сопки, без троп. Волок на себе палатку, спальник, запас продуктов (холостякуя, привык к некоторому комфорту, и поэтому предпочитаю в пути помучиться, но отдыхать с удобствами, не завися от превратностей погоды). Довольно широкую, но короткую долину я встретил, как подарок судьбы. Наскоро поставил палатку, перекусил (даже не стал разводить костер, чтобы вскипятить чай, — так устал). Хотел прилечь, отдохнуть в тени, но досаждавшие мухи загнали меня в палатку. Лег и как будто провалился в темноту...
|
|
Проснулся оттого, что почувствовал внезапный, резкий удар. В голосе словно молния проскочила. В закрытых глазах что-то вспыхнуло. Было уже темно. Земля подо мной мерно подрагивала. Но ручей, под шум которого я заснул и к которому уже привык, журчал по-прежнему безмятежно. Землетрясение? За все годы жизни ни разу не ощущал его. Неужели так оно и происходит? Я начал выползать из палатки и обмер. Склон сопки светился бледно-голубыми огнями. Думаю, что в тот момент я представлял из себя весьма комичное зрелище. Стою на четвереньках, полувыбравшись из палатки, задрав голову вверх, выпучив глаза, открыв рот. Очки съехали на нос. Не знаю, сколько времени мне понадобилось, чтобы я начал соображать. Но я зафиксировал, что голубые огни были расположены не хаотично, — они образовывали огромный круг диаметром метров двадцать. Огни светились ровно. Потом внезапно погасли, а через мгновение зажглись вновь. Но диаметр круга резко уменьшился, возможно, вдвое. Потом снова темь, а потом новая вспышка огней, — на этот pаз крупной точкой в центру, которая несколько раз мигнула.
|
|
Что я ощутил, — не могу пересказать. От ужаса до восторга. В один из моментов вдруг понял, что земля уже не вздрагивает. Полная тишь, безветрие.
|
|
Я не трус, но ночное одиночество в лесу заставляет всегда быть настороже и не дает соваться без особого повода в темноту. Поэтому от палатки я не отходил, хотя выбрался наружу уже весь и встал в полный рост.
|
|
Голубое пятно еще раз мигнуло, исчезло — и вдруг от него потекли оранжевые радиальные огни. Они потухли, вновь обозначился большой голубой круг. Внезапно над ним появилось огромное темное округлое облако, хорошо видное на чистом звездном небе. По "облаку" просверкнупи голубые огоньки, ответно мигнули огни на сопке. Из темного облака выплыли черные продолговатые тени и медленно поплыли к земле. Мне показалось, что земля вздыбилась им навстречу, что-то ослепительно вспыхнуло, и я уже больше ничего не помнил...
|
|
Очнулся в палатке. Было светло. Я прислушался к своим ощущениям. Во всем теле чувствовалось необыкновенная легкость. А вот с глазами было неважно. Они слезились и открывались с трудом. Мне не мгновение стало жутко. Что я сделаю, ослепший, в этой глуши! Начал нашаривать очки и, еще не надев их, попробовал снова открыть глаза. Резь в глазах прошла. Я видел! Но видел странно, очень резко, ясно. Вовсе не так, как обычно без очков. Попробовал с очками — все расплылось. Неужели что-то изменилось в моем зрении?
|
|
Наконец я решился выглянуть из палатки. О, чудо! Я прекрасно видел без очков! Где мои злосчастные минус пять?! Ура! Мысль о чудесном исцелении так потрясли меня, что я только сейчас вспомнил о том, что произошло ночью. Опасливо покосился на сопку. Она была безмятежно зелена. Никаких облаков, никаких теней.
|
|
И я пошел к сопке, к той самой поляне, что была хорошо видна средь густого березняка, буйно поросшего бамбуком. Сквозь шелестящий бамбук продрался на поляну. Никаких следов! Ничего таинственного, если, конечно, не считать наличия здесь такой вот огромной поляны, покрытой лишь невысокой густой зеленой травой. По сторонам ее — буйные заросли, а тут, — как газон в цивилизованной столице.
|
|
Мне опять стало не по себе. Я кинулся вниз, сквозь бамбук вернулся к палатке и засобирался домой. Необъяснимое чувство тревоги усиливалось и словно подстегивало меня: быстрей, быстрей! Я явственно ощущал мягкое подталкивание в спину...
|
|
В общем, через несколько часов я, измотанный и возбужденный, был дома. Бросил вещи и сел писать письмо. Вам. Описал все, что видел и чувствовал. Оставил письмо на столе и отправился спать.
|
|
Утром хотел еще дописать некоторые предположения и наблюдения, но, подойдя к столу, представьте, обнаружил лишь чистый лист бумаги, на котором было написано: "Здравствуй, "МГ!"... Тут я и сел...
|
|
Целый день я размышлял над этим фактом, пока не решился попробовать еще раз написать письмо в редакцию. Но это мне не удалось. Вновь необъяснимое чувство тревоги, переходящее в панический ужас, охватило меня. И, забегу вперед, так было всегда, до последнего дня: лишь только я брался за ручку и собирался начинать письмо о виденном мной, на меня набрасывался невыносимый страх. Я понял: это был запрет. Я не должен был никому рассказывать об увиденном. И я смирился.
|
|
Да, кстати. Всякий раз, когда я делал попытку описывать свои наблюдения, в глазах у меня начиналась резь, зрение ухудшалось. Как будто мне грозили отнять подарок — исправленное зрение...
|
|
Я пробовал не только писать вам, пробовал и прийти. Но это мне не удавалось. Всякий раз возникали какие-нибудь препятствия. Они не исчезли и сейчас. Но, может быть, когда-нибудь и этот запрет будет снят...» («Молодая гвардия», Южно-Сахалинск, 14 сентября 1989 г.)
|
|
Уфонавигатор 88,2005
|