Моцарт физики
В истории двадцатого века есть одна удивительная закономерность. Куда ни копни, в конце концов упрёшься в железную дорогу. Приложим этот принцип и к жизнеописанию "отца атомной бомбы", одного из величайших физиков прошлого столетия - Энрико Ферми.
Родился он сто лет назад, 29 сентября 1901 года, в Риме в семье главного инспектора Министерства железных дорог Италии Альберта Ферми. И кто знает, может быть, великий физик не состоялся бы, если бы не одно случайное знакомство. Дело в том, что юный Энрико очень любил в конце рабочего дня "забирать" папу с работы. Однажды их попутчиком был другой сотрудник министерства, железнодорожный инженер Амидей. Вопросы по теории геометрии, задаваемые 13-летним мальчиком, настолько поразили инженера, что он сразу понял, перед ним - гений.
Прочитав всю богатую библиотеку Амидея и пройдя за два года трёхгодичный курс лицея, в 18 пет Энрико решил, что теперь он достаточно готов, чтобы серьёзно заняться физикой. В Италии тогда попросту не было научной среды, равной молодому таланту, поэтому поучиться ему пришлось не только у себя дома (в Пизанском университете), но и за рубежом - в Голландии, Германии. В 1926 году 25-летний учёный стал профессором Римского университета. И вот - удивительное дело -в Италии, стране музыкантов, поэтов и архитекторов, произошёл какой-то удивительный интеллектуальный "ядерный выброс". Вокруг Ферми образовалась тесная компания очень молодых и очень талантливых физиков-теоретиков: Амальди, Майорана, Сегре, Разетти, Понтекорво.
В эти же годы Ферми познакомился с симпатичной девушкой - Лаурой Капон, дочерью офицера итальянского военно-морского флота. Вскоре они сыграли свадьбу. Этот союз во многом решил дальнейшую судьбу Энрико, ведь Лаура была еврейкой.
В 1929 году дуче Муссолини издал указ о создании в Италии Королевской академии наук. Физику в ней представлял Ферми. Для многих это стало неожиданностью. Ведь он никогда не был примерным фашистом. В качестве академика Энрико получил право на обращение "ваше превосходительство", мундир, расшитый серебром, и треуголку, украшенную большим пером (ох уж эта романская любовь к пышности). Впрочем, ко всем этим атрибутам власти Ферми относился с юмором и предпочитал обходиться без пышных костюмов. С этим связан один забавный случай. Однажды карабинеры не хотели пускать затрапезно одетого учёного на заседание Королевской академии. Однако, услышав следующий текст: "Пропустите, я шофёр Его превосходительства профессора Ферми!", охранники стушевались, и Энрико всё-таки прошёл в здание.
Атмосфера в коллективе, возглавляемом Ферми, была удивительно лёгкой, весёлой. Многие теоретические проблемы "ребята с улицы Панисперна" (так их назвали впоследствии историки, - по имени римской улочки, на которой находилась кафедра теоретической физики) решали играючи, используя интеллектуальные игры, похожие на нынешний "Брэйн-ринг".
Шло время, двадцатые годы сменились тридцатыми. И вот наступил переломный для Ферми 1938 год. За работы в изучении радиоактивности ему была присуждена Нобелевская премия, и в тот же год под нажимом немцев Италия приняла расистские законы, направленные, в первую очередь, против евреев. Надо сказать, что антисемитизм в Италии был не так распространён, как в некоторых других странах Европы. В такой глуши, как остров Сардиния, вообще случилась анекдотическая история. Получив распоряжение о принятии расистских законов, местные власти отправили в Рим телеграмму следующего содержания: "Начинаем кампанию по антисемитизму. Вышлите образцы".
Уехав с женой в Стокгольм на получение премии, домой Энрико уже не вернулся, а отплыл на трансатлантическом лайнере "Франкони" в Америку, Забавно, что там Ферми пришлось пройти стандартную процедуру тестирования уровня образования. Среди задач, которые ему пришлось решать, была, например, такая - "15+27=?", Естественно, что гениальный физик справился с подобными заданиями и вскоре стал профессором Колумбийского университета в Нью-Йорке.
А вскоре стартовал "Манхэттенский проект". Ферми играл в нём особую роль. Он возглавил работавшую в Чикаго группу по созданию атомного реактора. И здесь не обошлось без курьёзов. В университетском кафетерии, где Ферми ежедневно обедал со своим коллегой Адамсом, работал официант-итальянец, с обожанием смотревший на своего гениального земляка. А вот на Адамса он смотрел с удивлением, особенно поражал итальянца процесс поглощения пищи Адамсом. Ферми долго не мог понять, в чём дело, и в конце концов спросил об этом напрямую. Оказалось, что студенты разыграли официанта, сказав ему, что Адамс - робот, созданный руками гениального сеньора Ферми.
Работа над реактором была очень тяжёлой. Причём в прямом смысле слова. Физикам-теоретикам приходилось ворочать огромные мешки со сверхчистым графитом. Домой они все приходили чёрные, как шахтеры, но о графите в целях конспирации молчали. А говорили, что во всём виноват знаменитый чикагский смог. Ядерный реактор, к счастью, собирался в подтрибунном помещении местного стадиона, и на помощь, в конце концов, пришли местные футболисты из университетской команды - приработок нужен студентам всех стран и в любое время. 2 декабря 1942 года на университетском стадионе была получена первая в мире управляемая цепная реакция. Сразу же после сообщения об успешном испытании в союзническую Англию ушла телеграмма с кодовой фразой, оказавшейся пророческой: "Итальянский навигатор вошёл в новый мир".
Работы по "Манхэттенскому проекту" вступили в завершающую стадию и переместились в Лос-Аламос (штат Нью-Мехико). Уровень секретности был здесь совершенно невероятным. Всем участникам проекта дали новые имена. Так, скажем, Нильс Бор стал мистером Бейкером, а Ферми - Эджином Фармером. Каждый учёный получал индивидуальное задание и не знал, что делает его сосед. Ферми такие порядки были не по душе, он не упускал случая посмеяться над ними. Так, например, Энрико уверял всех, что получил как-то пакет с надписью: "Сверхсекретно! Сжечь ДО прочтения!"
Частично физик оказался прав в своих насмешках. Японская и немецкая разведки до "Манхэттенского проекта" действительно не добрались. А вот руководство СССР чуть ли не ежемесячно получало последние данные о ходе работ, По меньшей мере, семь агентов советской разведки принимали участие в этом проекте. Среди них был и ученик Ферми - Бруно Понтекорво.
16 июля 1945 года в пустыне Аламогордо раздался чудовищный грохот и вспыхнул ослепительный свет. Человечество вступило в новую атомную эру, Спустя всего лишь несколько часов после взрыва Ферми сел в танк, покрытый специальной свинцовой защитой, и поехал к 400-метровой воронке, чтобы замерить радиацию. (Эта поездка впоследствии стоила ему очень дорого).
А совсем скоро Комитет учёных, в состав которого входил Ферми, рекомендовал президенту Трумэну сбросить атомные бомбы на Японию. Очень сложное решение, которому трудно дать однозначную моральную оценку. С одной стороны, в Хиросиме и Нагасаки погибло очень много мирного населения. С другой стороны, Япония в той войне была агрессором, союзником нацистской Германии и фашистской Италии. Японские самураи XX века "отметились" чудовищными преступлениями против мирного населения во всех завоёванных азиатских странах. И в соответствии с самурайским кодексом чести Япония могла ещё долго сопротивляться. Кстати, впоследствии Ферми неоднократно критиковал работы по созданию водородной бомбы, считая их уже излишними.
Но всё равно судьба отомстила Ферми за нарушение природного равновесия. Летом 1954 года он страшно похудел, врачи обнаружили рак пищевода (сказался многолетний контакт с радиоактивными веществами). Делать операцию было уже поздно. 29 ноября того же года Энрико Ферми умер.
Олег Кудрин
На грани невозможного #3(282),2002