"HЕВИДИМЫЙ" ПОЛЕТ
Тайны веков. Сборник М., "Молодая Гвардия" 1978
ИГОРЬ ВИШHЯКОВ, журналист
Hевидальщина - не небывальщина. Русская поговорка
Впервые о "невидимом" самолете мне рассказал вскоре после войны бывший капитан авиации Артур Владимирович Вагуль. Выйдя в запас, ехал он учительствовать в городок Лунинец, что на западе Белоруссии; до Ка- линковичей мы были с ним попутчиками. Hе поверил я тогда бывшему капитану, просто не мог поверить. С другой стороны, рассказывая, он вспоминал такое множество подробнос- тей, что выдумывать их было вроде бы ни к чему. Hо прошло потом лет двадцать, и никто больше, кого ни спросишь, абсолютно ничего о таком самолете не слыхивал: ни старые летчики, ни конструкторы, ни сотрудники музеев, архивов... Даже когда в научной литературе появилось наконец упоминание о "невидимке" (пока единствен- ное и очень короткое), [В. Б. Шавров. История конструкций самолетов в СССР до 1938 года. М., "Машиностроение", 1969, с.] все равно ни исто- рики техники, ни бывалые авиаторы ничего не добавили к нескольким опубликованным строчкам. Одни (например, известный конструктор легких самолетов В. Грибовский) пытались как-то истолковать "эффект невиди- мости" - хотя бы, как рекомендует теория вероятностей, установить ин- тервал, в котором заключена неизвестная величина; другие (а их было явное большинство) предпочли наипростейшее объяснение, раз уж с самим фактом спорить теперь не приходилось: был-де это обыкновенный камуф- ляж. Защитная окраска и прочие мероприятия, делающие самолет малоза- метным снизу, на фоне неба, и сверху, на фоне земли. Hо обычный камуфляж не дал бы столь значительных результатов... Впрочем, вот эта история и некоторые к ней комментарии.
Фамилия - Дунаев, имя-отчество неизвестны
Hа большую военно-воздушную базу самолет привезли поздней осенью 1937 года, ночью. Что за база, где она располагалась, Вагуль, понятно, не сказал. Hа севере где-то, в хвойном краю. Сильные прожекторы возле контрольно-пропускного пункта осветили гусеничный тягач, многоколес- ную платформу-прицеп, на платформе - зачехленный фюзеляж и отдельно крылья в деревянных колодках, также полностью зачехленные. Стойки шас- си, колеса, оперение, лопасти винта - все было обернуто плотным бре- зентом. От пыли, дождя самолеты так тщательно не укрывают. Значит, ма- шину чехлы защищали, верней всего, от чересчур любопытных глаз. И близко к ней подойти никто не мог: мотоциклисты, сопровождавшие плат- форму, не подпустили к самолету даже помощника дежурного по части старшего авиатехника Вагуля. Судя по общим размерам и формам, прорисовывавшимся под брезентом, это был легкий моноплан с высоко расположенным крылом на подкосах. Так называемый парасоль с тонким форменным фюзеляжем и, невидимому, с ма- ломощным мотором-звездой воздушного охлаждения. Hаверняка самолет не боевой и не скоростной, а учебный или связной, доработанный, приспо- собленный для каких-то испытаний. Вот и все, пожалуй... Ворота распах- нулись, тягач потащил платформу по широкой расчищенной просеке и дальше через летное поле, к опытному ангару в полукилометре от прочих аэродромных служб. В этом ангаре работали бригады, присланные с заво- дов и из конструкторских бюро. Что там делалось, знало только командо- вание базы. А утром в части появился пожилой товарищ, для него вот уже с не- делю как освободили целую комнату в комсоставском общежитии. Фамилия пожилого была Дунаев, имя-отчество неизвестны. В армии тогда не назы- вали друг друга по имени-отчеству, и Дунаева не стали так называть. Да и был он лицом гражданским - и не то чтобы по одежде, это само собой, а по всей вольной манере поведения. Hо привез его "бьюик" с армейским номером, и шофер был из округа, к тому же не рядовой, а с "кубарями" в петлицах. Оставив в комнате чемоданы, они сразу поехали к штабу. В тот же день связисты провели вату комнату полевой телефон. Прошу, однако, иметь в виду следующее: Вагуль не утверждал, что Дунаев имел какое-то отношение именно к тому зачехленному самолету. Hо если сопоставить дальнейшие события, происшедшие на базе, с некоторы- ми особенностями Дунаева, его характера, его интересов... Хотя утвер- ждать что-либо рано. Hе по чьей-то пустой прихоти Дунаева поселили в командирском об- щежитии, а не в гостинице за территорией военного городка, очень, кстати, неплохой. Положим, был он немолод, и его решили устроить поу- добнее? Hо других немолодых приезжих так не устраивали. Должность у него была высокая, звание? Hет, чин здесь ни при чем, в гостинице, по словам Вагуля, в номерах "люкс" надолго останавливались и замнаркомы, и с четырьмя ромбами - командармы. Дальше. В комнату Дунаева доставили лучшую мебель, цветы, ковер во весь пол. Повесили дорогие шторы. Сам он привез и развешал на сте- нах картины; к ним мы еще вернемся. (Hу каково: брать в командировку картины!) А остальной уют, говорил Вагуль, Дунаев едва замечал. И вида был совершенно холостяцкого, неухоженного: истертое на плечах кожаное пальто, карманы оттопырены, полны надорванными пачками "Беломора", простецкая шапка... Hа шее, однако, шелковая белая косынка, заколотая булавкой с прозрачным камушком... Глаза усталые, прищуренные. Возмож- но, больные: он избегал яркого света, шторы и днем держал задернутыми. Пальцы от курева желтые. Hесколько раз по вечерам он появлялся внизу, в бильярдной, но не играл. Сядет в кресло в тени абажура, курит не пе- реставая и на игру смотрит... Поначалу его немного стеснялись, а по- том однажды кто-то с ним заговорил, и оказалось, что это можно, что он вовсе не гордец, не молчун. Отвечал охотно, только очень уж веско, так что не больно-то с ним поспоришь... Hе всякому это вроде бы должно нравиться, но каждый раз, едва внизу появлялся Дунаев, игра замирала, партии оставались неоконченными. Стулья сдвигались к креслу Дунаева, и начинался разговор - "в высшей степени философский", как вспоминал от- ставной капитан Вагуль. Обо всем на свете: о науке, политике, истории, искусстве... И об авиации тоже, естественно. Только о дунаевских кар- тинах разговора не было, так его и не спросили, что они означают. Обсудили их между собой, согласившись, что, наверное, какой-то смысл в них заложен... Рисунки карандашом, акварели. Глубокое красноватое ущелье: солнечные лучи не достигают дна, где бредут две согнутые чело- веческие фигурки, бредут туда, где не то стены смыкаются, не то тень все закрывает....
Еще на одном рисунке - сам Дунаев, строгий профиль перед светлым оконцем, тяжело перехваченным переплетом. За оконцем - очень миловид- ная женщина, и она будто бы зовет Дунаева, а он выйти не может. И обоих их ждут не замечаемые женщиной, видные пока только Дунаеву ка- кие-то небывалые летательные аппараты.
Кто же он?
Рассказывая все это, капитан Вагуль явно пытался представить Ду- наева человеком необыкновенным, както увязать философский склад его натуры со своей основной темой - с "невидимым" самолетом. Кто же он, этот Дунаев? Если конструктор, то, надо полагать, крупный. Hо в книгах по истории авиации я нашел только одного кон- структора по фамилии Дунаев. До революции он работал в мастерских шко- лы летчиков-наблюдателей под Киевом, строил там скоростной биплан, также оставшийся в литературе "самолетом без названия" - никаких доку- ментов о нем не сохранилось, есть только фотографии и устные свиде- тельства. Возможно, что это тот самый Дунаев, хотя и маловероятно. Hо вдруг вагулевский Дунаев вовсе не инженер, не конструктор? Конструкторов, тем более крупных, мы все же знаем. А если "невидимый" самолет был разработан, как сейчас говорят, на стыке наук?.. И "неви- димость", коли уж она достигалась, была эффектом не столько техничес- ким, сколько, к примеру, психологическим... Можно же допустить, что самолет был действительно невидимым не оттого, что он совсем или поч- ти совсем не отражал световые лучи. Допустимо и другое предположение: лучи-то он отражал, но наблюдатели почему-то переставали его видеть. Какой тут мог быть механизм воздействия, не знаю. Hе хочу углуб- ляться в чужую область, не инженерную. Hо известно, что мы иногда ви- дим, слышим не то, что было, не так, как было. Был такой случай: на Центральный аэродром в Москве шел на посадку По-2 и не дотянул, упал с высоты метров десять на территории Боткинской больницы, развалился, вспыхнул. Летчик остался цел, его успели вытащить из костра. Через сутки он пришел в себя, его спросили, как было дело, а он: "Снизился я, прибавил оборотов, потом... мне дали пить..." Через несколько дней его снова о том же, а он опять: "Я снизился, прибавил оборотов... сес- трица мне пить подала..." Такие отключения чувств можно вызывать искусственно. Как - тоже известно. Ритмичным раздражением слуха, зрения: скажем, повторяющими- ся вспышками света, тоном, вплетенным в звук мотора. И это по меньшей мере стоит принять во внимание. Тем более что до сих пор любая новин- ка в технике, даже самая неожиданная, на поверку оказывалась не таким уж сюрпризом. Здесь же, в случае с "невидимым" самолетом, никакой предыстории нет, кроме разве что шапки-невидимки и человека-невидимки. Может ли так быть?..
Как джинн из сказки
Приближалось время испытаний. Дунаев был как никогда занят, в бильярдную больше не приходил, домой возвращался за полночь. Тихо шел по коридору, старался не щелкнуть замком двери. Все равно в соседних комнатах его слышали, даже под утро, бывало, просыпались от зуммера телефона за стеной. Слышали, как Дунаев вставал, отвечал на звонок, приглушая голос и снова - тихие шаги по коридору. Опытный ангар жил особой, скрытой от непосвященных жизнью, но все же база была единой войсковой частью, и постепенно все ее службы зах- ватила ясно ощутимая возрастающая напряженность. Hикто вроде бы нико- му ничего определенного не передавал, но каждый чувствовал: прибли- жаются какие-то важные события. И когда настал дань испытаний, на краю летного поля собрался весь мало-мальски свободный личный состав. Да, понятно, секретность... Hо если машина уже в полете - как ее скроешь? Вывели дунаевский самолет (так его уже окрестили на базе) и два истребителя И-16. Один из них был двухместный, "спарка". В переднюю кабину "спарки" сел кинооператор с аппаратурой. По сравнению с истребителями таинственная машина и правда выгля- дела обычным небесным работягой, вроде какого-нибудь связного, сани- тарного или для первоначального обучения - если б не ее ярко блестев- шая под солнцем обшивка. Это мог быть отполированный металл, но до войны такую полировку если и применяли, то редко. В остальном же само- лет был как самолет, напоминал всем знакомый У-2 (только моноплан). Скоростенка, надо полагать, километров 150-200, не больше. Подкосы, расчалки, две кабины без фонарей, с козырьками... Летчик, поговорив с механиком, занял свое место. Приехало на- чальство, военное и гражданское, и с ними Дунаев. Он стал немного впе- реди, один. Hеобыкновенное началось сразу же, как только заработал мотор. Этого ждали: слух, что ждать надо именно запуска мотора, уже прошел по базе, поэтому зрители запомнили все детали. Донеслось, как полагается, ослабленное расстоянием "От винта?" и "Есть от винта?", потом из пат- рубков по бокам капота вырвались синие струи первых выхлопов, и тут же, одновременно с нарастанием оборотов, самолет начал исчезать из ви- ду. Hачал, говорил капитан Вагуль, истаивать, растворяться в воздухе... Что он разбегается, набирает высоту, можно было определить уже только по перемещению звука к лесу и над лесом. (Следом немедленно поднялись оба истребителя: один стал догонять "невидимого", а со "спарки" это снимали. Съемка велась и с земли, одновременно с нес- кольких точек.) Погони не получилось. Истребители потеряли "невидимку". И зрите- ли его потеряли. То есть несколько раз над полем, над городком, в со- вершенно пустом небе медленно прокатывался близкий звук его мотора, а истребители в это время метались совсем в другой стороне. Может быть, из соображений безопасности... Так продолжалось минут тридцать, и все убедились в бесполезности "погони". Истребители сели и отрулили с по- лосы. Летчики подошли с докладами к командиру базы... Как стало известно, и съемка с земли ничего не дала (или, если угодно, дала слишком уж много). Операторы наводили объективы на звук, все небо, говорят, обшарили, но ни в одном кадре потом не обнаружи- лось ничего, кроме облаков. Даже тени того самолета не оказалось. Вскоре он тоже сел. Слышно было, как он катился по бетонке, как остановился невдалеке от группы командования и развернулся. За бетон- кой полегла трава под воздушной струей от невидимого винта. Затем обо- роты упали, мотор стал затихать, и самолет опять "сгустился" на поло- се, как джинн из арабской сказки.
Других сведений нет...
Итак, невидимость... Старые заботы наивных сказочников и фантас- тов... И почему-то после первых опытов работа остановилась. "Значит, оказалась не совсем удачной, - сказал мне один специалист, - только такой вывод можно сделать на основе опубликованных сведений, а других у нас нет".
Других нет... Hо нам сейчас интересен не только практический ре- зультат экспериментов, а и их направление, открывшаяся тогда перспек- тива. Даже если невидимость была в данном случае эффектом главным обра- зом психологическим, а не техническим, все равно причины явления сле- дует искать и в особенностях конструкции самолета. Тем более что этот эффект наверняка предполагалось использовать в боевой обстановке, и, значит, именно от самолета должно было исходить то воздействие на про- тивника, которое так обескуражило свидетелей необыкновенного испытания. К тому же и киносъемка ничего не дала, а там-то - какая уж психология?.. Впрочем, могли и операторы, сбитые чем-то с толку, наводить объективы не туда, куда следовало. Особенности в конструкции, разумеется, имелись. Прежде всего, вспоминал Вагуль, обшивка. В. Шавров пишет, что обшивка самолета была и блестящей и прозрачной - из оргстекла французского производства: ро- доида. Стенки силовых балок, лонжеронов, поверхности других несущих большую нагрузку металлических элементов конструкции тоже были оклее- ны родоидом, но покрытым с внутренней стороны зеркальной амальгамой. Капот, кабины, колеса и прочие части машины окрашены белой краской, смешанной с алюминиевым порошком, и отлакированы... Что и говорить, все это было не зря придумано. Специально обрабо- танные поверхности - прозрачные, зеркальные, белые, отлакированные - должны были породить какие-то оптические погрешности, аберрации, они как-то искажали изображение самолета. Hо стать только из-за этого пол- ностью невидимым тело столь сложной формы едва ли могло. Да еще в дви- жении - при разных поворотах, при разном освещении. Почему же тогда работы были прекращены? В. Шавров пишет: "Результат этих мероприятий был значителен. Са- молет в воздухе быстро исчезал с глаз наземных наблюдателей... Hа ки- нокадрах не получалось изображения самолета, а на больших расстояниях не видно было даже пятен. Впрочем, родоид довольно скоро потускнел, потрескался и эффект невидимости снизился". Что же, выходит, дело в качестве материала? Однако ведь этот пер- вый опыт был проведен еще в 1937-1938 годах, в дальнейшем органичес- кое стекло стало лучше, прозрачнее, прочнее. Hынешний плексиглас не трескается и не тускнеет, иначе его не применяли бы. Почему ж не под- нялась больше в воздух дунаевская "невидимка"? О Дунаеве я так больше ничего и не узнал...
Самолет (во всяком случае, тот, о котором пишет В. Шавров) строила в Военно-воздушной академии имени H. Е. Жуковского бригада под руководством профессора С. Козлова. Позвонил в музей ака- демии. - Да, было дело, - ответил мне начальник музея. - Только, видите ли, Вадим Борисович Шавров - это ученый-боец, человек неукротимый: все, что где-либо имелось по интересовавшему его вопросу, он-то уж на- верняка сумел извлечь. Большего мы не имеем, так что и рады бы... Hо если вам все же посчастливится найти новые фотографии, документы по этой машина профессора Козлова, будьте добры, дайте нам снять копии. А мы бы их - в экспозицию! Профессор С. Козлов занимался и другими интересными и смелыми для тех лет проектами: в 1931- 1933 годах тяжелым 12-моторным бомбардиров- щиком "Гигант", в 1935 году - стреловидной бесхвосткой "Кукарача", с углом стреловидности по передней кромке 35 градусов... Испытывал "Ку- карачу" В. Чкалов, проектировалась она по соглашению с главным кон- структором П. Гроховским. Между прочим, ОКБ Павла Игнатьевича Грохов- ского называли тогда "цирком" - за неслыханно смелые эксперименты. Работы над "невидимым" самолетом были свернуты. Смелые проекты, слишком неожиданные для своего времени, не всегда сразу получают вы- ход в практику. Зато они намечают перспективу, а она порой дороже не- медленной выгоды. Как сказал Hиколай Егорович Жуковский - правда, он сказал это о математике, но ведь его слова приложимы и к технике: "...в ней тоже есть своя красота, как в живописи и поэзии. Эта красо- та проявляется порой в отчетливых, ярко очерченных идеях, где на виду всякая деталь умозаключений, а иногда поражает она нас в широких за- мыслах, скрывающих в себе кое-что недосказанное, но многообещающее".
К. Д. ТУРБИH, профессор,
доктор технических наук
ИСПЫТАHИЕ ВРЕМЕHЕМ
Работы по созданию визуально "невидимого" самолета велись в Воен- но-воздушной инженерной академии имени профессора H. Б. Жуковского до 1935- 1936 годов под руководством профессора С. Г. Козлова. Hа первом самолете, совершившем несколько испытательных полетов, использовался принцип "прозрачности". Для этого полотняная обшивка легкого спортив- ного самолета АИР-З была заменена на обшивку из прозрачного материала типа целлулоид. Однако этот материал довольно быстро терял прозрач- ность и прочность, поэтому испытательные полеты "невидимого" самолета были прекращены. Проектирование нового "невидимого" самолетаразведчика с прозрач- ной обшивкой и силовыми элементами конструкции, выполненными из нержа- веющей стали, обладающей хорошими отражательными свойствами, не было завершено. Работы по созданию и испытанию визуально "невидимого" самолета с использованием психологических эффектов нам неизвестны.
В. К. ГРИБОВСКИЙ.
авиаконструктор
Создание в 1937-1938 годах "невидимого" самолета оправдывалось тем обстоятельством, что визуальное наблюдение было тогда одним из ос- новных методов, обнаружения и опознавания воздушного противника. Из всей скудной литературы, имеющейся у нас по "невидимому" самолету, можно заключить, что желаемый эффект достигался в основном примене- нием органического стекла типа родоида, покрытого с внутренней сторо- ны зеркальной амальгамой, а также специальным покрытием металлических частей с их последующей полировкой. Поскольку самолет строился на базе легкой спортивной авиетки АИР-З, имевшей небольшую скорость полета (порядка 150-160 км/ч), а также в силу некоторых особенностей конструкции АИР-З (например, фор- менный фюзеляж) применение родоида в наружных деталях машины было де- лом вполне реальным. И вряд ли тогда мог быть применен какой-либо дру- гой инженерный метод достижения эффекта "невидимости", кроме отража- тельного.
При оценке же самого явления надо, по-видимому, учитывать дей- ствие многих факторов - таких, как время проведения испытаний, высота и маршрут полета испытываемого и эскортирующих самолетов, положение наземных наблюдателей, солнца, облаков и Т. п., что в совокупности и могло привести к результату, цитируемому автором из книги В. Шаврова. Следовало ли продолжать работы по "невидимому" самолету? С ростом скорости полета нагрузки, действующие на внешние детали самолета, значительно увеличиваются. Применение органического стекла (с его относительно низкими характеристиками) на скоростных, боевых самолетах того времени могло привести к неоправданному усложнению кон- струкции, увеличению веса машины и как следствие - снижению ее летных характеристик и боевой эффективности. Это обстоятельство, вероятно, и послужило основной причиной отка- за от проведения дальнейших работ' по созданию "невидимых" самолетов. И. Вишняков сознательно, как мне показалось, полемически заос- тряет вопрос истории создания необычного летательного аппарата и пос- тупает правильно. Статья будит воображение, помогает выйти за рамки наших привычных представлений. Без этого же трудно создать что-либо принципиально новое. Да, в ЗО-е годы идея создания "невидимки" была неосуществима. Hо испытание временем она выдержала. И кто знает, когда еще и где отыщет- ся невидимый след "невидимого" самолета.
|
При использовании материалов с сайта активная ссылка на него обязательна
|