25.06.2010. - Мумия: найти, чтобы отдать

Мумия: найти, чтобы отдать

Музейная жизнь — это не только приобретения новых предметов хранения, но и потери. Мумия с алтайского плато Укок, которую семнадцать лет назад нашли новосибирские учёные, должна вернуться на «историческую родину».

«Индийский гость»

Ирина Владимировна Сальникова, заведующая музейно-источниковедческим сектором Института археологии и этнографии (ИАиЭ) СО РАН, водит нас по своей вотчине — залам музея — и вспоминает, как всё начиналось. Пять лет назад её, кандидата исторических наук с тридцатилетним стажем работы в Новосибирском краеведческом музее, академик Вячеслав Молодин пригласил возглавить музейную работу в ИАиЭ. В здании на Золотодолинской, 4 только что закончился ремонт, и нужно было заново обустраивать музейные экспозиции. Сегодня можно сказать, что Сальникова совершила мини-революцию в представлениях о том, как должен выглядеть институтский научный музей. Первое время академики и другие сотрудники спорили насчёт нужности-ненужности интерактивных досок, в популярной форме разъясняющих исследовательские работы учёных. А теперь гордятся своим музеем и приводят в него знакомых.

— У нас нет штата экскурсоводов. При этом все делегации, какие бывают в городе или в Академгородке, едут сюда. Как мы говорим, очередной «индийский гость» обязательно попадает к нам. Вообще-то мы устраиваем экскурсии только по записи. Музейная работа многоликая: экспозиция, которую вы видите, — лишь верхушка айсберга.

Музей сегодня оснащён по последнему слову науки и техники. Чтобы этот проект состоялся, Ирина Сальникова писала грант и получила его в Фонде некоммерческих программ «Династия» Дмитрия Зимина, занимающегося поддержкой российской фундаментальной науки и популяризацией научных знаний в обществе. Главная идея проекта — показать не сами археологические находки, а суть исследований учёных, в каком направлении движется наука. Сегодня это не просто фантазии и аналогии археологов, а междисциплинарные исследования, включающие дендрохронологию, палеоботанику, геофизику, антропологию, химию, физику, генетические исследования. Простым языком Сальникова и её коллеги рассказывают о том, как исследуются древние красители, перевернувшие взгляд на культуру пазырыкцев; уникальный парик женщины, найденной на плато Укок; тончайшая фольга, самая древняя в мире шуба, а также методы бальзамировании с использованием ртути.

Она возвращается

Княжна, принцесса, прародительница алтайского народа — как только ни называли женщину, чья мумия была найдена доктором исторических наук Натальей Полосьмак с коллегами на алтайском плато Укок в 1993 году. Возраст находки 2,5 тысячи лет, происхождение среднее, отнюдь не царственное, и пазырыкцы, пришедшие в эти места с территории Ирана, как выяснилось, не имеют никакого отношения к жителям современного Алтая. Тем не менее «война», развернувшаяся за возвращение мумии на «родину» и продолжавшаяся все эти годы, закончилась в пользу Республики Алтай. Подписано соглашение, по которому мумия будет передана в музей Горно-Алтайска, где для этого должен быть построен специальный саркофаг.

В музее ИАиЭ СО РАН сегодня хранятся две мумии. Вторую находку там же на плато Укок в 1997 году обнаружил Вячеслав Молодин. Молодой человек 26—28 лет от роду лежал в погребальном ложе внутри сруба. По своему происхождению юноша был самым рядовым членом пазырыкского общества, в котором, как предполагают учёные, было принято мумифицировать всех умерших.

— Что бы мы ни говорили, мумии — это живые организмы, биологические объекты. Четвёртый год я занимаюсь мониторингом влажностно-температурного режима. Постоянная температура в залах музея должна быть не выше 17 градусов. Если здесь побывала толпа людей, климат, естественно, меняется, его нужно корректировать. За годы хранения мумии не только не стали хуже, а наоборот (если сравнить с тем, что нашли и что в итоге получили). А юноша и вовсе имеет потрясающую сохранность! Я перед ними всегда извиняюсь, если потревожу… Обидно, конечно, что заберут, столько сил потрачено. Огромные средства вложены в реставрацию и хранение — это материальные издержки, а сколько моральных!

Сотрудники музея занимаются мониторингом, по результатам которого определяются объёмы и свойства сорбента для саркофагов (по совместному с Институтом катализа гранту). Каждые три года состояние сибирских мумий обследуют специалисты научно-исследовательского центра биологических структур, занимающегося в том числе сохранением тела Ленина. Поэтому и понятно профессиональное волнение Ирины Владимировны относительно того, как будет храниться мумия в дальнейшем.

— К нам приезжал министр культуры Алтая Владимир Кончев, очень доброжелательный, интеллигентный человек. Он показал проект экспозиции — саркофаг в форме алтайской национальной шапки с загнутыми вверх краями. Не пойдёт, говорю я ему, на свету мумия должна находится не более часа в день. Это так же, как и снимать её можно только без вспышки, потому что ультракрасные лучи для неё опасны. В итоге мы договорились с министром, что к нам по обмену опытом приедут директор музея, главный хранитель, специалисты, чтобы на уровне дизайн-проекта предусмотреть все эти нюансы.

Бубен шамана

Из последних приобретений музея — шаманский бубен начала прошлого века, переданный в дар сыном режиссера Григория Козинцева — известным российским антропологом, доктором исторических наук, сотрудником Кунсткамеры (Музея антропологии и этнографии РАН) Александром Козинцевым.

Бубен был подарен Козинцеву-старшему в 1931 году после съёмок фильма «Одна». О художественных достоинствах фильма говорить не будем, скажем лишь, что фильм этот был одной из первых советских звуковых кинолент, музыку к нему написал Дмитрий Шостакович. В фильме рассказывается о молодой учительнице, приехавшей в глухое алтайское село и вступившей в конфликт с местными баями. Один их самых сильных моментов фильма — камлание шамана. Этот реальный персонаж — Кондрат Танашев, как пишет в своей книге «Пространство трагедии» Александр Козинцев, «дело своё знал»: «У него была эпилепсия, и он мог уловить и использовать приближение припадка. Кроме того, он был горьким пьяницей…»

Бубен, подаренный Козинцеву-старшему Кондратом Танашевым, в действительности принадлежал некогда другому шаману. О том свидетельствует поперечный разрез на кожной мембране — так делали, когда шаман умирал. В семье Козинцевых бубен хранился в общей сложности 80 лет: при жизни режиссера, народного артиста СССР, лауреата Госпремии, призера Венецианского кинофестиваля, снявшего фильмы «Простые люди», «Шинель», «Король Лир», «Гамлет», «Дон Кихот»; и только после смерти матери Козинцев-младший решился передать его в музей.

— В наше время таким уникальным вещам не место в квартире, и мы с женой приняли решение передать бубен в музей Института археологии и этнографии СО РАН. Это было очевидно для нас: моя жена Оля родом из Академгородка, — рассказывал во время церемонии передачи Александр Григорьевич.

Большой бубен сделан по старинным образцам и действительно представляет художественную и историческую ценность. На его перекладине внутри обода изображён его хозяин и одновременно покровитель шамана — Ульгень. В мифологии шаманизма бубен — ездовое животное и одновременно священное оружие, средство борьбы шамана с мировым злом. Пока новое приобретение музея не выставляется, скоро им займутся опытные руки реставраторов. После чего он займёт достойное место в зале этнографии.

— Здесь особенно любят бывать ребятишки, которых мы не водим в зал к мумиям (туда можно только старшеклассникам и взрослым).

В зале этнографии представлены культуры народов Сибири, Дальнего Востока, Севера. Это и предметы материальной культуры, но в большей степени духовной. На специальных подиумах — подобия жилищ разных народностей (ненцев, бурят, русских, казахов, алтайцев, нанайцев). Здесь каждая деталь — от деревянных идолов до орнамента — «говорящая». «Знаете, какие здесь лекции читает Аркадий Викторович Бауло, доктор наук, заместитель директора ИАиЭ и куратор нашего музея! Часами можно слушать, — говорит Ирина Владимировна. — Вообще, хороший этнограф никогда не возьмёт “живую” вещь. Он подождёт, когда она выйдет из обращения, пройдёт время. Аркадий Викторович, к примеру, иные экспонаты по двадцать лет высматривает».

Особая гордость музея — зал средневековья, где на нескольких квадратных метрах размещены самые ценные находки института. Среди них знаменитый меч каролингов, обнаруженный в барабинской степи в 1976 году Вячеславом Молодиным: «...Перед нашими изумлёнными взорами лежал массивный, длиной около метра, железный меч с характерной для средневековых богатырских мечей железной рукоятью... Как попал этот, явно европейский меч сюда, в центр Западной Сибири?!» — писал после в своей книге знаменитый археолог.

В зале палеолита нам предоставляется ещё одна возможность увидеть, как по замыслу Сальниковой разделяется информация: для пытливых исследователей открываются самые нижние полки витрин, для просто посетителей — верхние. Как приём увеличения позволяет разглядеть самые незначительные на первый взгляд, но информационно насыщенные мелкие предметы — пронизочки, подвески, камни-обереги, фигурки мамонта, птиц и женщин. Тут же находки из Денисовой пещеры, исследования которой позволили говорить о том, что на Алтае мог жить древний человек особого вида. Это ставит под сомнение современные теории этногенеза, считающие, что «человек разумный» вышел только из Африки. Академик Анатолий Деревянко, директор Института археологии и этнографии, который на протяжении тридцати лет вёл и возглавлял исследовательские археологические работы на Алтае, утверждает, что «алтайский человек» тоже родом из Африки, но пришёл в Сибирь давно, около 300 тысяч лет назад. С тех пор он постоянно жил здесь, постепенно превратившись в процессе эволюции в сапиенса.

«Наука движется семимильными шагами, нам нужно успевать за ней. Я всегда говорю об этом своим студентам в НГПУ», — говорит Ирина Сальникова. Она мечтает создать модель идеального музея. И, похоже, у неё это получится.

Автор: Марина Шабанова

http://vedomosti.sfo.ru/articles/?article=33563